Томас Гоббс - Сочинения в двух томах. Т.2

Б. И особенно у пресвитериан. Ибо я почти не знаю людей, которых они считают добрыми христианами, помимо тех, кто может повторять их проповеди, спорить в их пользу об истолковании Писания и бороться за них, когда потребуется, до последней капли крови и последней копейки. Вера в Христа ничего не значит для них, если только вы не верите так, как они вам приказывают. Милосердие для них ничто, если только это не милосердие и щедрость по отношению к ним и не участие вместе с ними в их клике. Я не могу сказать, как можем мы обрести мир, если такова будет наша религия. Haeret lateri letalis arundo [194]. Мятежное учение пресвитериан так крепко засело в головы и память народа (не могу сказать – в их сердца, ибо они ничего в нем не понимают, за исключением того, что могут бунтовать на законном основании), что я боюсь, что государство никогда не излечится.

А. Если бы два великих достоинства, которыми обладали Генрих VII и Генрих VIII порознь, объединились в одном короле, то они бы легко излечили государство. Достоинством Генриха VII было умение, не вызывая недовольства народа, наполнять свою казну, достоинством Генриха VIII – своевременная суровость, но второе достоинство нельзя применять без первого.

Б. То, что вы говорите, кажется мне советом королю оставить их в покое, пока он не соберет необходимых денег, чтобы набрать и содержать достаточную армию, а затем напасть и уничтожить их.

А. Упаси боже, чтобы столь ужасное, нехристианское и бесчеловечное намерение закралось когда-либо в сердце короля. Пусть он имеет достаточно денег для того, чтобы собрать армию, подавить любое восстание и отнять у своих врагов всякую надежду на успех, чтобы они не осмеливались мешать ему реформировать университеты. Но никто не должен быть предан смерти, если он действительно не совершил таких преступлений, которые закон признает заслуживающими смертной казни. Центр восстания, как показывает данное восстание и как вы читали об остальных, – это университеты, которые тем не менее следует не уничтожать, а привести в порядок, т.е. чтобы политики, которых там учат, были (как и подобает истинным политикам) способны учить людей обязанности повиновения всем законам, которые будут введены властью короля, до тех пор пока они не будут отменены той же властью. Они должны быть способны заставить людей понять, что гражданские законы суть законы божественные и что те, кто их вырабатывает, предназначены к этому Богу. Они должны быть способны научить людей тому, что народ и церковь – одно и то же и имеют только одного главу – короля; что никто не имеет права властвовать от его имени, не получив этого права от короля; что король обязан своей короной только Богу, и ни одному из людей, будь то церковник или кто еще, и что религия, которую они проповедуют, представляет собой мирное ожидание нового пришествия нашего благословенного Спасителя, а до того – решимость повиноваться королевским законам (которые являются также и божественными законами), не вредить людям, быть ко всем милосердным, заботиться о бедных и больных и жить трезво и без скандалов, жить, не смешивая нашу религию с вопросами естественной философии, такими, как свобода воли, бестелесная субстанция, вечность, вездесущность, ипостаси, которых народ не понимает и о которых никогда не заботится. Когда университеты будут так упорядочены, то из них постепенно станут выходить проповедники с хорошими принципами, а те, что ныне обладают дурными принципами, будут постепенно исчезать.

Б. Я думаю, что это очень хороший путь и, возможно, единственный, которым можно установить прочный мир среди нас. Ибо если люди не знают своих обязанностей, то что может принудить их повиноваться законам? Армия, скажете вы. Но к чему может принудить армия? Разве обученные банды не армия? Разве не янычары не так давно убили Османа в его собственном дворце в Константинополе? Поэтому я держусь вашего мнения и в том отношении, что склонность повиноваться может быть пробуждена у людей проповедниками и дворянами, которые усвоили в своей юности в университетах хорошие принципы, а также и в том отношении, что мы не обретем длительного мира до тех пор, пока университеты сами не будут преобразованы и том духе, как вы сказали, и пока священники не будут знать, что они не обладают иной властью, кроме той, какую дает им верховная гражданская власть, а дворяне и джентри не поймут, что свобода государства есть не освобождение от законов своей страны, произведенное собранием или монархом, но освобождение от притеснений и дерзости со стороны их соседей.

А теперь, удовлетворенный в этом вопросе, я попрошу вас вернуться к тому месту, откуда мое любопытство увлекло вас так далеко. Мы говорили о корабельной подати, одной из тех обид, против которых парламент выступал как против тирании и произвольного правления, дабы посредством этого отделить (как вы это назвали) короля от его подданных и организовать против него партию, когда она понадобится. А теперь перейдем, если вам нравится, к другим уловкам, которые они использовали с той же целью.

А. Я думаю, лучше было бы прервать здесь нашу беседу и отложить ее до другого дня, который вы найдете подходящим.

Б. Согласен. Я думаю, что день этот недалек.

Как отмечено во вступительной статье к т. 1 настоящего издания, “Левиафан” был опубликован на английском языке в Лондоне в 1651 г. (незадолго до переезда туда автора из Парижа). Сразу после выхода в свет сочинение подверглось резкой критике роялистско-клерикальных идеологов. Один из них – Роберт Филмер (род. кон. XVI в. – ум. 1653) – воинственный защитник идеи божественного происхождения власти королей и монархического абсолютизма. В 1648 г., в разгар Английской революции (и еще до казни Карла I), он опубликовал произведение под весьма красноречивым заголовком “Необходимость абсолютной власти всех королей”. Как а этом, так и в других своих произведениях Филмер решительно отвергал концепцию происхождения государственной власти путем общественного договора, которую отстаивали нидерландский социально-политический теоретик Гуго Гроций (1583–1645), известный английский поэт и публицист, убежденный враг королевского абсолютизма Джон Мильтон (1608–1674) и Гоббс. Против “Левиафана” Филмер в 1652 г. выступил со специальной работой “Замечание о “Левиафане” Гоббса” (Observations upon m-r Hobbe's Leviathan).

В предисловии к “Замечаниям…” Филмер потребовал от Гоббса выбросить из названия его произведения слово “commonwealth”, ибо “невежественные люди” могут истолковать его как “народное государство”, что способствует усилению эгалитарных, уравнительских тенденций (которые, как известно, действительно были присущи левеллерам и диггерам). В дальнейшем, после смерти Кромвеля и воцарения Карла II, роялистско-клерикальная идеология в Англии стала фактически официальной и положение Гоббса оказалось сложным и небезопасным. В этих условиях он был вынужден несколько поправить свои социально-философские идеи, сформулированные в “Левиафане”.