Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

нечто большее, чем просто философская школа или направление. По су- j ществу философия критического рационализма — это один из возможных способов человеческого бытия, образов жизни, отвечающего в целом требованиям, которые предъявляет современная культура в начале третьего тысячелетия к философскому, методологическому и культурологическому мышлению.

8. Характерная как для современной западной философии, так и для всего современного знания в целом тенденция к интеграции различных способов философствования, школ и течений (порой прямо противоположных), различных форм знания и деятельности в значительной мере прослеживается и в философии немецкого критического рационализма. Отстаиваемая в этом плане критическими рационалистами идея сводится к тому, что в условиях всё более углубляющегося сегодня общекультурного кризиса дальнейшее существование философии оказывается возможным лишь в форме практической философии. Именно последняя дает шанс человеческому разуму. Иначе говоря, современный разум, если и возможен, то только как разум практический, опираясь на который возможно дальнейшее существование и развитие европейской цивилизации.

Отличительной особенностью позитивистских установок, как было показано выше, является ориентация на научную методологию, которая нашла свое выражение под лозунгом борьбы против традиционной метафизики в искоренении философии как определенной теории о бытии мира и человека. Со всей очевидностью эта тенденция прослеживается в философ™ прагматизма, которая может рассматриваться в качестве своеобразной гибридной формы, соединяющей в себе черты позитивизма (упразднение философии в качестве теории и мировоззрения, релятивизация науки и ограничение ее сферой феноменального) и философии жизни (сведения познания к его инструментальной функции, ориентация на решение жизненных практических проблем).

Философия прагматизма вошла в историю западной культуры как типично американская философия, в которой проявились специфические черты обыденного сознания американского образа жизни. Но сам факт широкого распространения этой философской доктрины и на другие страны и присущность близких прагматизму идей другим, современным ему, философским течениям, например, философии жизни, свидетельствует, по-видимому, о всеобщем характере прагматического способа философствования, в котором наиболее адекватно нашла свое выражение прагматичная природа человека. В разных культурах она обнаруживается по-разному: в традиционных культурах — в завуалированной форме, в современных развитых культурах, каковыми выступают открытые общества, ею определяется стиль мышления и образ жизни современного человека.

Как определенная идеология и философия прагматизм сформировался в начале XX столетия в США. Его «материнским лоном» был «Метафизический клуб», созданный в 1871 г. в Кэмбридже группой единомышленников. Центральной философской фигурой среди них был Чарлз Сандерс Пирс (1839-1914). Основные идеи прагматизма сложились у Пирса еще к началу 70-х гг. и были сформулированы им в двух статьях «Закрепление верования» (1877 г.) и «Как сделать наши идеи ясными» (1878 г.). Однако в то время эти статьи остались незамеченными и лишь в конце 90-х гг, благодаря американскому философу и психологу Уильяму Джеймсу (1842-1910) они были извлечены на свет. Именно Джеймс популяризировал прагмати- стские идеи Ч. Пирса, придав им более доходчивую форму. Со временем к прагматизму примкнули Джон Дьюи (1859-1852) и Джордж Герберт Мид (1863-1931).

Прагматистская доктрина исторически выросла из полемики Ч. Пирса против философии Р. Декарта, в частности, против ее трех основополагающих принципов: методического {методологического) сомнения , учения об интеллектуальной интуиции и понимания критерия истины как ясности и отчетливости идей.

Возражая против знаменитого декартова универсального сомнения как необходимого начала философии, Пирс писал: «Мы не можем начинать 5 с совершенного сомнения. Мы должны начинать, имея все те предрассудки, которые действительно имеются у нас, когда мы беремся за исследование. филорофии. Эти предрассудки нельзя рассеять предписанием собственной I воли, ибо они таковы, что возможность сомневаться в них не приходит! нам в голову. Изначальный скептицизм поэтому всегда будет просто само- { обманом, а не реальным сомнением; и никто из следующих картезианско- • му методу никогда не будет удовлетворен, пока формально не возродит все [ те убеждения, от которых формально же отказался… Правда, что человек: может в ходе своих исследований обнаружить основание для сомнения в! том, в чем изначально он был убежден — но в таком случае он сомневается, | потому что имеет для этого положительное основание, а не потому что так | предписано картезианской максимой. Не будем притворяться, что в фило- L софии нам представляется сомнительным то, что несомненно для нас в " собственном сердце» [1284] Пирс Ч. Некоторые последствия четырех способностей // Пирс Ч. Начала прагматизма. СПб.: Алетейя, 2000. С. И. . В этом фрагменте изложена, по сути, целая про- ; грамма способа философствования, радикальным образом отличного от 1 картезианского стиля мышления. Декартово методическое сомнение по- | добно «строительным лесам», которыми он воспользовался для поиска ' надежного фундамента познания. Но как только он обнаруживает его, тут же их отбрасывает за их ненадобностью. У Пирса же речь идет о реальном психологическом, фактическом сомнении, овладевающем субъектом познания. За этим расхождением Декарта и Пирса кроется их радикальное различие в понимание природы самого мышления. Если для Декарта мышление всегда направлено вовне, оно есть всегда мышление о мире, то у Пирса мышление связано с психическими процессами и состояниями, оно ограничено сферой предрассудков и верований. Последнее обстоятельство объясняется тем, что в отличие от Декарта, следовавшего идее существования достоверного обоснованного знания, каковым считается знание, которое мыслится очевидным, ясным и отчетливым образом, иначе говоря, нашедшего исходные посылки знания в «естественном свете разума», открывающим самоочевидные истины в интеллектуальной интуиции, Пирс отверг существование декартовской интеллектуальной интуиции, был вынужден искать основания знания во внешнем мире. Но, поскольку, по его мнению, всякая апелляция к внешнему миру имеет смысл лишь в той мере, в какой мы имеем знания о нем, то есть, поскольку оно само входит в наше знание, то оказывается, что всякое знание может быть обусловлено только другим знанием. Из этого он заключает, что не может существовать никакого непосредственного знания, всё знание есть только результат логического вывода, то есть является по своей сути дедуктивным.