Е. Бакеева - Введение в онтологию: образы мира в европейской философии

Учебное пособие по философии – особый жанр учебной литературы. Задача, стоящая перед автором, заключается здесь не столько в компактном изложении определенной суммы знаний, сколько в создании условий, побуждающих читателя к самостоятельной мысли. Именно это в первую очередь и направляло усилия автора данного курса лекций.

Цель пособия – ввести читателя в круг онтологической проблематики, помочь в овладении языком онтологических понятий (категорий), что и определило структуру курса лекций, включающего четыре основных раздела, посвященных онтологической проблематике античной мысли, средневековой европейской философии, философии Нового и Новейшего времени. Важно отметить, что ракурс, в котором рассматривается данная проблематика, не историко-философский, но именно онтологический , предполагающий понимание различных «философских эпох» как самодостаточных способов осмысления бытия, имеющих вневременнóй характер. Именно поэтому в конце каждого из разделов курса читателю предлагается «экскурс в настоящее», демонстрирующий присутствие (зачастую скрытое) в мышлении современного человека тех «ходов мысли», которые были выявлены и оформлены философами прошлого.

В сочетании с самостоятельным чтением философских источников и усилиями по осмыслению собственного жизненного опыта пособие может оказать существенную помощь студентам в освоении первой части курса «Онтология и теория познания» в рамках обучения по специальности «Философия».

Онтологию, философское учение о бытии (греч. «онтос» – сущее, то, что есть; «логос» – слово, знание, учение), традиционно рассматривают как один из разделов (возможно, наиболее важный) системы философского знания. Такое понимание онтологии, однако, всегда – явно или неявно – опирается на следующую установку: есть некий предмет философии, в рамках которого выделяются отдельные предметные области, одна из которых – область бытия. Однако сформулированная таким образом установка сразу же обнаруживает свою сомнительность, связанную с тем, что бытие невозможно выделить в какую-то область, отграничить от чего-то другого и т. д. О чем бы мы ни говорили, мы всегда уже опираемся, выражаясь словами немецкого мыслителя ХХ столетия Мартина Хайдеггера, на некую «исходную понятность бытия». Иными словами, по отношению к бытию мы всегда «внутри», не будучи в состоянии взглянуть на него «снаружи» и тем самым сделать бытие предметом. Что бы мы ни выделили в качестве предмета (того, что находится перед нами, пред-стоит нашему взгляду), бытие всегда выступает условием такого выделения, т. е. того, что делает любой предмет возможным. Отсюда понятно, что определение онтологии как учения о бытии только по видимости является определением – ответом на вопрос: «что такое?..».

Положение «Онтология есть учение о бытии» выступает как раз в качестве исходной формулировки самого вопроса. Иными словами, если мы хотим понять, «о чем» онтология, нам необходимо искать это «о чем» не в мире внешних нам предметов, не в области «объективной реальности», но в самом вопросе о бытии, постольку поскольку он является нашим собственным переживанием. Это переживание и есть тот самый «фон», на котором становится возможным выделение чего бы то ни было в качестве «существующего». Основным содержанием этого переживания всегда выступает ощущение полноты и совершенства – в противоположность неполноте и ограниченности любого предмета, т. е. того, о чем мы можем сказать: «Это есть (нечто)». Вопрос о бытии, таким образом, это вопрос о том, что ощущается (как условие, основа, исток всего существующего, включая и нас самих), но никогда не может стать для нас предметом, быть представленным нашему взгляду.

Тогда онтология (как совокупность философских учений, систем, подходов, нацеленных на осмысление категории бытия) не что иное, как череда попыток выявления этого условия всего существующего. Но как возможно такое выявление, учитывая, что бытие в качестве условия или начала никогда не может быть представлено (и соответственно описано) как нечто, обладающее определенными свойствами? Очевидно, что тот неопределенный «фон», на котором выделяется все, что мы называем «существующим», может быть выявлен только посредством проведения границы между предметом (тем, что есть) и его условием (началом), между фрагментом и той полнотой, «из» которой этот фрагмент выделяется. Учитывая, что эта полнота открывается нам только на уровне уникального переживания, упомянутая граница разделяет в то же время само переживание и представление. Иными словами, онтология как мышление о бытии проводит границу внутри самого мыслящего, воссоздавая тем самым содержание мысли («то, что есть») вместе с ее условием – переживанием полноты и совершенства. Это означает, в свою очередь, что онтология есть не столько мысль о бытии, сколько способ бытия самой мысли (и соответственно человека – как мыслящего).

Получается, чтоо бытиимысли(или простоо бытии)мы можем говорить только там и тогда, где и когда имеет место философствование как движение выхода к началу (или к пределу) всего существующего. Этот смысл философствования как движения человека к пределу как таковому очень точно выражен М. Хайдеггером: «Философия – мы как-то вскользь, пожалуй, знаем – вовсе не заурядное занятие, в котором мы по настроению коротаем время, не просто собрание познаний, которые в любой момент можно добыть из книг, но – мы лишь смутно это чувствуем – нечто нацеленное на целое и предельнейшее, в чем человек выговаривается до последней ясности и ведет последний спор. <���…> Философия – последнее выговаривание и последний спор человека, захватывающие его целиком и постоянно» 1 1 Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Хайдеггер М. Время и бытие. СПб., 2007. С. 456. .

Парадокс, однако, заключается в том, что сам этот предел не существует где-то «в готовом виде», он, если можно так выразиться, производится в акте философствования как «последнего выговаривания». Но как в таком случае следует расценивать «продукты» философствования – философские тексты? Этот же вопрос можно сформулировать еще более радикально: существует ли вообще такая «вещь», как философское знание, в качестве выраженной, объективированной мысли? Ответ может быть только парадоксальным, соответствующим парадоксальной «природе» самой философии: и да и нет. Безусловно, невозможно отрицать существование традиции философской мысли, однако само это существование (характер или способ передачи навыка, умения мыслить) совершенно особенное. Текст как объективированная мысль выступает здесь не столько способом хранения и передачи некоего знания, сколько способом выхода (и для того, кто пишет, и для того, кто читает) к основаниям собственного знания, к той самой границе, о которой шла речь выше. Это, однако, отнюдь не означает, что философия использует какой-то особый язык, призванный не «обозначать», а «побуждать к мысли». Речь скорее должна идти о совершенно другой «работе», которая осуществляется тем же самым языком.