Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Этот род самоубийства, вызванный отчаянием, Шопенгауэр строго отличает от добровольно принимаемой на высшей стадии аскезы голодной смерти. Последнюю он выводит не из утверждения воли к жизни, а, напротив, из ее отрицания: достигший подобного отречения аскет перестает жить только потому, что полностью перестал волить. Иной вид смерти, помимо голодной смерти, здесь немыслим, так как намерение сократить мучение было бы, в сущности, некоторой степенью утверждения воли. Такой род самоубийства всегда сопровождался религиозным фанатизмом и суеверием.

Кроме сострадания, святости и искупления у Шопенгауэра существует и четвертый путь к спасению — эстетическое созерцание , эстетическое наслаждение прекрасным . Суть его состоит в том, что «вступая в состояние чистого созерцания, мы на мгновение отрешаемся от всякого воления, т. е. от всех желаний и забот, как бы освобождаемся от самих себя и, перестав быть индивидом, познающим ради своего постоянного воления…, превращаемся в освобожденный от воли, вечный субъект познания…» [1532] Там же. С. 483. Именно в эстетическом опыте, по мнению Шопенгауэра, человек научается понимать бесполезное, всё, что не связано с нашим ненасытным вожделением, искусство рассматривает идеи, которые, по словам Шопенгауэра, «представляют собой непосредственную и адекватную объектность вещи в себе, воли» [1533] Там же. С. 300. . Само же познание идей есть дело гениального созерцания — созерцания наиболее одаренных в умственном отношении людей, гениев.

По своей природе гений чужд воле: его существо Шопенгауэр видит в преобладающей способности к чистому созерцанию, требующему полного забвения собственной личности и всех своих отношений. «Гениальность, — пишет в этой связи Шопенгауэр, — это способность пребывать в чистом созерцании… совершенно не принимать во внимание свой интерес, свое волнение, свои цели, другими словами, временно полностью отказаться от своей личности и остаться только чистым познающим субъектом, ясным оком мира» [1534] Шопенгауэр А. Мир как воля… Т. 1. С. 301-302. . Посредством эстетического экстаза гений обуздывает свою волю, часто при этом он оказывается на грани безумия, что приводит его к необдуманному, к аффекту, к страсти. Но поскольку счастливые моменты гениального созерцания непродолжительны, то эстетическое созерцание не может привести к тотальному искуплению, освобождающему от страдания. Таковы основные пути к спасению, % следовательно, и к отрицанию воли к жизни.

Подводя общий итог осуществленной выше реконструкции философии Шопенгауэра, следует подчеркнуть, что ее основополагающей установкой, которой она принципиально отличалась от философской классики, было волевое отношение к миру. Оно нашло свое адекватное выражение в главных мотивах шопенгауэрианства: воля к жизни, страдание, сострадание, скука, боль, отчаяние, одиночество, аскеза, пессимизм, т. е. в те мотивах, которые были и остаются определяющими в духовных исканиях европейского человечества на протяжении всего XX столетия и начавшегося XXI века. В этом смысле можно сказать, что всей своей философией Шопенгауэр предвосхитил общую картину внутреннего, духовного состояния модернистского и постмодернистского человека, представляющего собой по существу гибрид декадента и варвара, который зародился из европейского нигилизма. Последний — главная тема мученических исканий философа- пророка Фр. Ницше.

Фридрих Ницше (1844-1900) — единственный, видимо, европейский философ, кто наиболее полно вобрал в себя шопенгауэровский дух философствования. И хотя у него было множество интеллектуальных кумиров, — греки трагической (досократовской) эпохи Дионис [1535] Ницше неустанно подчеркивал, что он — ученик философа Диониса. Разумеется, речь идет о боге Дионисе — боге- «Разрушителе», который неистово им владел до конца его жизни. См., например: Ницше Фр. Ессе Homo. Как становятся сами собою // Ницше Фр. Сочинения в 2 т. T. 2. М.: Мысль, 1990. С. 694. и Гераклит, Заратустра и Иисус [1536] У Ницше, как известно, было противоречивое отношение к Иисусу. С одной стороны, он уважает Христа за искреннюю честность его жизненной практики, с другой — видит в нем символ упаднического типа человека. И всё же эта поразительная двойственность не мешала Ницше порой отождествлять себя с Иисусом и в период безумия подписывать свои записи не только именем Диониса, но и «Распятый». , Р. Вагнер и В. Гёте, Паскаль и Достоевский [1537] Достоевского Ницше открыл для себя в начале 1887 г. , — которых он постепенно, по мере взращивания ростков своего оригинального миросозерцания, низвергал с высокого постамента своей философии, своим первым великим учителем и «воспитателем», «наставником» и «дрессировщиком» — как однажды Ницше назвал Шопенгауэра — он восхищался, несмотря на все перипетии жизни и мысли, до конца своих дней.

Шопенгауэр пленил Ницше своей простотой и честностью в мышлении и жизни, что для последнего значило быть несвоевременным [1538] См.: Ницше Фр. Несвоевременные размышления: Шопенгауэр как воспитатель // Ницше Фр. Странник и его тень. М: REEL-book, 1994. С. 14. , своей веселостью. В свое время В. Виндельбанд заметил: «Ни один мыслитель философской литературы всех народов не умел формулировать философскую мысль с такой законченной ясностью, с такой конкретной красотой, как Шопенгауэр» [1539] Виндельбанд В. От Канта до Ницше. М: Канон-Пресс, 1998. С. 357. . Эти слова с полным правом могут быть отнесены и к философу-филологу Ницше.

Что касается идейной приверженности Ницше Шопенгауэру, то здесь можно говорить скорее о философском антиподе, чем о последователе, хотя у них была одна общая исходная точка: и тот, и другой воспринимали жизнь как жестокую иррациональность, боль и страдание. Но они полностью расходились в понимании способов и средств преодоления разрушающего характера жизни: главной установке человеческого бытия Шопенгауэра — утверждению и отрицанию воли к жизни (состраданию и аскезе), т. е. чисто христианской установке Ницше противопоставил свою известную, в своей сущности антихристианскую, установку — волю к силе (могуществу, превосходству) [1540] Общепринятый у нас перевод главной жизненной установки Ницше «der Wille zur Macht» как «воля к власти» мне представляется неточным и неудачным, поскольку калька с немецкого «die Macht» как «власть» имеет лишь социально-политический смысл, на самом же деле в немецкоязычной культуре оно используется чаще всего в значении сила, мощь, превосходство. Предлагаемый мною перевод более точен и соответствует букве и духу ницшеанства, в контексте которого «воля к силе», так же как и шопенгауэрова воля, имеет чисто метафизический смысл. Но в дальнейшем во избежание всяких недоразумений я буцу следовать устоявшемуся в отечественной литературе переводу. .