Питер Сингер - О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

Бентамову критику «естественных прав» упоминают часто. Реже обсуждается то, что он называл «кандальным механизмом для потомков». Пример — Акт об унии Англии и Шотландии, требующий, чтобы все будущие короли Великобритании приносили клятву на верность Шотландской и Английской церкви. Если новые поколения считают себя связанными этим обязательством, то они, как полагает Бентам, порабощены давно умершими тиранами.

Доводы Бентама против стремления навязать свою волю потомкам применимы не только к союзу, породившему Соединенное Королевство, но и к тому, в результате которого образовались Соединенные Штаты: почему нынешнее поколение должно принимать на себя обязательства, налагаемые решением, принятым сотни лет назад? У тех, кто разрабатывал конституцию США, не было нашего многовекового опыта, который позволяет нам судить, способствует ли это решение «укреплению общественного блага».

Если да, мы обоснованно сохраним его в силе, но если нет, неужели у нас недостаточно власти и прав, чтобы изменить положения, имеющие силу только потому, что их когда-то сформулировали создатели конституции? А если достаточно, то почему большинство избирателей должны подчиняться нормам, осложняющим внесение поправок в конституцию?

В ситуации, когда два и более суверенных государства объединяются в одно, Бентама волнует вопрос о гарантиях, не позволяющих самому большому из них подмять под себя те, что поменьше. Учитывая, что, как считает Бентам, связать руки будущим поколениям невозможно, он уповает, что рано или поздно под единым управлением «два общества сольются в одно».

Общественная поддержка идеи независимости в Шотландии и Каталонии доказывает, что так происходит не всегда. Несомненно, Бентам признал бы, что в этом вопросе он ошибся. В конце концов, «преклонение перед авторитетом» он тоже критиковал как софизм.

АМЕРИКАНЦЫ С БОЛЬШИМ ПИЕТЕТОМ относятся к «мудрости отцов-основателей» — авторов конституции Соединенных Штатов. Хотя в ситуации, когда палате представителей удалось парализовать правительство — как минимум его второстепенные функции, — отцы-основатели выглядят довольно глупо.

Глубинная причина фискального кризиса — вера отцов-основателей в принцип разделения властей. С философской точки зрения этот принцип всегда оценивался неоднозначно.

Томас Гоббс, живший во время Английской революции, критиковал разделение властей, считая, что мира может добиться только сильное и единое центральное правительство. Джона Локка, с другой стороны, больше интересовало ограничение монархической власти, а разделение законодательной и исполнительной властей он рассматривал как единственный способ его добиться.

Победив то, что считали тиранией Георга III, американские революционеры стремились защитить свою новорожденную нацию от угрозы установления новых тираний. С этой целью они внесли в конституцию принцип разделения властей.

В результате ни президент США, ни члены кабинета не участвуют в законодательной работе, а законодательное большинство не вправе сместить их с должности. В то же время законодательная ветвь распоряжается бюджетом и правительственными займами. Потенциал для блокирования решений очевиден.

Казалось бы, если в США ни одно правительство пока не выродилось в тиранию, то это заслуга отцов-основателей. Но то же можно сказать и о правительстве Великобритании, хотя там нет конституционного разделения властей на законодательную и исполнительную, да и писаной конституции, в общем-то, тоже нет.

Не стали тираниями и бывшие британские колонии — Австралия, Новая Зеландия и Канада. Но, в отличие от Соединенных Штатов, премьер-министры и члены кабинета во всех этих странах входят в законодательные органы, и правительство сохраняет за собой свои места только при условии, что его поддерживает большинство в нижней (в Новой Зеландии — единственной) палате парламента. Если законодательный орган отказывает исполнительному в необходимом для правительственной работы финансировании, правительство распускается, и ему на смену приходит новое, иногда — в статусе временного, до положенных в таком случае досрочных выборов.

При таком принципиальном дефекте, заложенном в конституции США, удивительно не то, что нынешний кризис разразился, а то, что столкновения между законодательной и исполнительной ветвями не приводили к хаосу чаще. Последнее делает честь здравому смыслу большинства американских законодателей и их воле к компромиссу, хранящему страну, которой они служат, от серьезного вреда — точнее, хранившему до недавних пор.

Поправки в конституцию США должны быть ратифицированы тремя четвертями американских штатов, а это значит, что изменить ее так, чтобы исправить дефект, создающий почву для кризиса, пока нереально. Но есть еще один фактор, ответственный за невероятный уровень групповщины в сегодняшней политике США, и на него можно влиять и без пересмотра конституции. Чтобы лучше представить себе проблему, спросим себя: почему республиканцы, так массово голосовавшие в палате представителей за роспуск правительства, не боятся, что эта тактика, безусловно вредная для многих в глазах избирателей, лишит их электоральной поддержки?

Все дело в изощренном манипулировании границами округов, от которых избираются члены палаты, что гражданам других демократических стран представляется полной нелепостью. Это стало возможным, потому что за формирование округов отвечают государственные законодатели, то есть правящая партия может проводить границы округов любым выгодным для себя образом. В наше время большинство среди законодателей составляют республиканцы, что позволяет им выигрывать большинство мест в палате представителей, несмотря на отсутствие поддержки большинства американцев (на выборах в конгресс в 2012 году Демократическая партия получила по стране на 1,4 % больше голосов, чем Республиканская).

Манипулирование нарезкой американских электоральных округов означает не только что палата представителей больше не представляет население США в целом, но и что многие из ее членов вообще не рискуют потерять свое место в результате выборов. Настоящая угроза для члена палаты, особенно для республиканца, исходит прежде всего от более правых однопартийцев. Репутация умеренного может привести к поражению, но не от избирателей в целом, а в ходе внутрипартийной борьбы на этапе выдвижения, где явка среди наиболее ревностных сторонников Республиканской партии настолько выше, что их влияние на результат оказывается непропорционально большим.