Питер Сингер - О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

И все же мы даем себе торжественные обещания, потому что решили, что так для нас будет лучше. Но если уж мы решили, почему бы просто не взять и не начать так и делать? Этот вопрос занимал философов начиная с Сократа. В одном из платоновских диалогов, в «Протагоре», Сократ говорит, что никто не выбирает для себя заведомо плохого. Плохое выбирают как бы по ошибке — из лучших побуждений. И Сократ, и Платон, судя по всему, думали, что, если научить человека тому, что для него лучше, он начнет поступать соответственно. Но усвоить эту доктрину трудно — гораздо труднее, чем съесть второй кусочек торта, даже прекрасно зная, что делать этого не стоит.

Аристотель придерживался другого мнения, и с ним согласуется наш повседневный опыт неудач при попытке поступить заведомо хорошо. Разум, конечно, говорит нам, как правильно, считает Аристотель, но в каждую конкретную минуту чувство или желание могут оказаться сильнее. Поэтому проблема не в недостатке знания, а в неспособности разума взять верх над другими, иррациональными сторонами человеческой природы.

Современная наука подтверждает его правоту, демонстрируя, в какой огромной степени наше поведение зависит от мгновенных, инстинктивных, эмоциональных откликов на стимулы. Мы можем подумать и рациональным путем прийти к решению сделать так, а не иначе, но как руководство к действию такие намерения оказываются гораздо слабее наших безотчетных, инстинктивных чувств.

Какое отношение это имеет к выполнению торжественных обещаний самим себе? Ричард Холтон, профессор философии Массачусетского технологического института и автор книги «Желать, хотеть, ждать» (Willing, Wanting, Waiting), отмечает, что всякий зарок — это попытка поддержать в себе некое намерение, точно зная, что скоро придется столкнуться с побуждениями, ему противоположными. Сейчас, в эту минуту, мы хотим похудеть, и разум убедил нас, что это важнее, чем насладиться лишним кусочком торта. Но мы предвидим и то, как завтра вид кусочка торта с роскошным шоколадным кремом извратит нашу способность к суждению, и мы рискуем уговорить себя, что лишние 200 граммов погоды не делают.

Чтобы этого не случилось, мы пытаемся как-то укоренить наше нынешнее намерение похудеть. Давая зарок и рассказывая о нем родным и друзьям, мы чуть-чуть придерживаем чашу весов на стороне отказа от искушения. Не сумев выполнить зарок, мы как бы призна́ем, что владеем собой хуже, чем думали, и потеряем лицо в собственных глазах и в глазах тех, чье мнение нам небезразлично.

Это хорошо согласуется с появляющимися сейчас данными психологов о том, что повышает наши шансы выполнить зарок. Ричард Уайзмен, профессор психологии в Хартфордширском университете, отслеживал поведение 5000 человек, дававших себе торжественные новогодние обещания. Сдержать слово удалось одному из десяти. Недавно вышла книга Уайзмена «59 секунд, которые изменят вашу жизнь» (59 Seconds: Think a Little, Change a Lot), где он перечисляет, что можно сделать, чтобы повысить шансы на успех:

Разбейте зарок на цепочку небольших шагов и промежуточных результатов.

Расскажите о нем родным и друзьям — вы получите их поддержку и увеличите для себя психологическую цену проигрыша.

Регулярно напоминайте себе о преимуществах поставленной цели.

Чем-нибудь вознаграждайте себя всякий раз, когда достигнете очередного из промежуточных результатов.

Ведите учет своих результатов — например, в форме дневника или графика на дверце холодильника.

По отдельности эти способы банальны. Но вместе они тренируют нашу способность к самоконтролю не только сейчас, но и на будущее. Если все получится, то поступать, как мы считаем для себя лучше, войдет в привычку и уже не будет каждый раз требовать от нас осознанного напряжения воли.

Эти же шаги способны поддержать нашу решимость исполнить не только зарок похудеть или избавиться от долгов, но и намерение жить более этичной жизнью. Причем последнее обязательство принесет даже больше пользы и нам самим, и окружающим.

РАССКАЗЫВАЮТ, ЧТО МЕСЯЦ НАЗАД министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский, приехав на переговоры на Украину, вызвал насмешки украинских партнеров, потому что на нем были кварцевые японские часы всего за 165 долларов. Украинские газеты тогда писали, чт о носили украинские министры — на некоторых были часы за 30 тысяч долларов и выше. Даже депутат парламента от коммунистической партии попал в кадр в часах больше чем за 6 тысяч долларов.

Вообще-то повод для смеха находился по другую сторону. Вы бы не посмеялись (тихо и про себя, чтобы не быть невежливым) над тем, кто заплатил в 200 раз дороже, чем вы, за вещь худшего качества? Именно это и сделали украинские чиновники. Они могли бы купить точные, легкие, не требующие заботы кварцевые часы, которые идут пять лет без завода и показывают время абсолютно точно. Вместо этого они потратили несоизмеримо больше на часы громоздкие, законно отстающие на минуту в месяц, встающие, если их не заводить каждые день-два. Кроме того, в кварцевых часах есть будильник, секундомер и таймер, которых в механических либо нет, либо они некрасивы и неудобны, словом, добавлены «чтобы было», просто в стремлении обойти конкурентов.

Что заставляет нормального покупателя предпочесть такую невыгодную покупку? Ностальгия? На странице, полностью занятой рекламой часов Patek Philippe, президент компании Тьерри Стерн сообщает, что лично слушает звучание каждых выпущенных компанией часов с боем, как до него слушали его отец и дед. Очень мило, но со времен уважаемого деда мистера Стерна человечество ушло немного вперед в искусстве измерять время. Для чего отвергать усовершенствования, которыми осчастливила нас человеческая изобретательность? Старая перьевая ручка моей бабушки дорога мне как память, но мне и в голову не придет писать ею этот текст.

Ответ дал Торстейн Веблен в своей классической книге «Теория праздного класса» (The Theory of the Leisure Class), вышедшей в 1899 году. Там говорится, что, когда престижным в обществе становится собственно богатство, а, скажем, не мудрость, знания, моральная безупречность или воинское искусство, богатые ищут способы тратить деньги просто для того, чтобы их демонстрировать. Он называет это демонстративным потреблением. Веблен написал научный социологический труд, в котором воздерживался от моральных суждений, хотя в его отношении к подобным тратам, когда кругом столько бедняков, сомневаться не приходится.

Бессмысленно дорогие часы для демонстрации своего высокого общественного положения выглядят особенно отталкивающе, когда их носит государственный чиновник, живущий за счет налогоплательщиков в стране, где много действительно бедных. На руку такого чиновника надето четыре-пять средних украинских зарплат. Это означает либо «глупые и невежественные налогоплательщики, вы мне переплачиваете», либо «на свою зарплату я бы таких дорогих часов не купил, но у меня есть другие источники».