Борис Бадмаев - Психология и методика ускоренного обучения

Экспериментальная методика обучения орфографии [35] Здесь речь пойдет только об орфографии, а о методике обучения пунктуации будет сказано коротко в конце этой главы. , соответствующая выдвинутой гипотезе, представляла собой следующий набор элементов, разработанных Б.И.Хозиевым в ходе исследования:

а) Составление ориентировочной основы действия (ООД) учащихся по безошибочному выполнению заданий на написание слов с применением орфографических правил.

Она представляла собой пять групп карточек с выписанными на них правилами (на каждое правило — отдельная карточка), располагаемые перед обучаемым стопками (по группам) в том порядке, в каком в любом слове следуют друг за другом структурные его элементы — морфемы (приставка—корень—суффикс-окончание); в левой стопке — правила на приставки, следующая (правее первой) — правила на корни, вправо от нее — стопка карточек с правилами на суффиксы, и последняя (самая правая стопка) — карточки с правилами на написание окончаний. Внутри каждой стопки карточек правила размещались в случайном порядке. Еще одна стопка карточек (пятая) была составлена из всех других правил, не относящихся к названным, а также определений отдельных понятий. Эта стопка была названа «Справки», так как именно за справками обращались к ней учащиеся. Они могли найти там, например, правило склонения или спряжения слова, или определения понятий «корень», «суффикс» или «приставка», а также всех тех понятий, которые встречаются в формулировках изучаемых правил (к примеру, что такое «частица» или «причастие» и тд.).

Поскольку учащиеся должны были работать над упражнениями без предварительного заучивания правил, а постоянно обращаясь к ним по ходу работы, им было очень важно иметь возможность легко и быстро ориентироваться в самих правилах по лежащим перед ними карточкам: сразу находили нужное, не роясь в книге, не листая множество страниц, причем, как часто бывает, не очень ясно представляя, где и что конкретно искать. Именно поэтому эти группы карточек стали ориентировочной основой письменной речевой деятельности учащихся. Поскольку в начальный момент обучения они нуждались в более подробной ориентировке, постольку карточки-правила делились на «полные» (точная копия правил из учебника) для работы в этот начальный период, и «сокращенные» (те же правила, но выраженные кратко и условно, как намек, в виде схемы, рисунка, значка, стрелок, сокращенных слов и т.п.) для работы в последующий период, когда многое уже запомнилось и не было нужды в слишком подробной ориентировке.

Карточек первого рода было 71, а второго — только 40, поскольку в последних некоторые правила или исключались как усвоенные, или объединялись с другим (другими) и преподносились в обобщенном варианте. По мере усвоения учащийся (в индивидуальном порядке, по собственному желанию) мог отказаться от «полной» ориентировочной основы и перейти к «сокращенной», а постепенно и вовсе работать без обращения к карточкам-правилам, что свидетельствовало о полном усвоении материала орфографии.

б) Формирование мотивационной основы действий учащихся по преодолению трудностей усвоения правил орфографии.

Выяснилось, что отношение учащихся к русскому языку как к учебному предмету если не отрицательное, то во всяком случае скептическое: предмет трудный и потому нелюбимый, хотя и важный. А нужный ли? Признавая важность знания русского языка и языковой грамотности в целом, многие считали не совсем обязательным знание орфографических правил («Живут же люди, даже большие начальники, не умеющие писать без ошибок»). Нелюбовь к предмету объяснялась главным образом трудностью (даже невозможностью, как казалось некоторым) усвоения множества правил грамматики. Формирование достаточно сильного мотива обучения в экспериментальной группе в виде желания преодолеть свое отставание в учебе или хотя бы попробовать свои силы и возможности составило одну из задач экспериментального обучения. Однако после завершения первого цикла обучения (выпуска из кружка первого набора «добровольцев», посланных родителями и учителями) проблема мотивации была решена полностью: на опыте первых ребят, прошедших успешно экспериментальное обучение, желающих пройти такой же курс обучения становилось от цикла к циклу все больше.

в) Организация действий обучаемых в процессе занятий. Учащиеся, пользуясь лежащими перед ними правилами — ориентировочной основой действий, выполняли упражнения (учебные задачи) на орфографически правильное написание слов. Упражнения или подбирались из учебников, или конструировались экспериментатором, или являлись плодом собственного творчества учащихся (например, подбор из словарей и других источников примеров на слова с трудным написанием с целью передачи друг другу для взаимопроверки, написание слов специально с ошибками для проверки способности друг друга находить ошибки и тд.).

Первое занятие целиком посвящалось пропедевтическому обучению по разделению слова на значимые частицы — морфемы. Основное внимание при этом обращалось на формирование у учеников знания законов словообразования, ибо, как показала проверка наличного уровня знаний испытуемых, они делают очень много ошибок (до сорока ошибок на пятьдесят слов контрольного диктанта) именно из-за неумения выделять в слове морфемы, из-за незнания законов словообразования. Например, одна девочка-шестиклассница слово «навстречу» (при диктовке отдельных слов вне смыслового контекста) написала «на в стречу», явно не умея выделить корень слова, приставку, не ведая о том, что здесь дано не существительное с двумя предлогами, чего, кстати, не бывает, а наречие или предлог, которые пишутся слитно.

Умение выделять в слове его части, которое у всех испытуемых отсутствовало, формировалось в эксперименте довольно быстро и легко благодаря таким методическим приемам. Сначала предлагалось пять-шесть слов с одним корнем (ГЛУБИНА, ГЛУБОКИЙ, ГЛУБЖЕ, ГЛУБИНКА, ГЛУБИННЫЙ) и ставилась задача найти не изменяющуюся часть во всех этих словах. Это не составляло труда. Разъяснялось, что это — корень слова. Затем ученики сами подбирали слова с одним общим корнем, что было посложнее, но и с этой задачей они справлялись без особых затруднений. Лишь некоторым не хватало запаса слов или из-за непривычки думать и искать они не всегда находили пять-шесть однокоренных слов. А поскольку им было разрешено пользоваться справочниками и словарями (но не для зубрежки!), они очень скоро приспособились и с увлечением находили однокоренные слова, спорили, являются ли однокоренными такие, например, слова, как ГНИЛЬ, ГНИЕНИЕ, ГНИЛЬЕ, и решив, что да, являются, ибо корень у них ГНИ, вскоре опять начинали сомневаться, ибо находили другие слова, имеющие с ним один корень: ГНОЙ, ГНОЙНИК, ГНОЕНИЕ и т.д., и приходили к новому выводу: да, эти слова однокоренные и корнем у них является не ГНИ, а ГН. Словом, в течение первого экспериментального (пропедевтического) занятия учащиеся успевали выполнить пять-шесть упражнений (нахождение корня в заданных экспериментатором словах, поиск в собственной памяти однокоренных слов и их запись, обмен между собой придуманными словами для взаимопроверки, поиск слов одного корня в словарях и опять взаимный обмен записями и т.д.).