Леонид Китаев-Смык - Психология стресса

Индивидуальное сознание и телесная обособленность человека могут создавать у него иллюзорное представление о своей полной социальной обособленности и независимости, человек может упускать из виду, что "он, в своем индивидуальнейшем бытии, является вместе с тем общественным существом" [42, с. 116]. Комбинация индивидуальных различий людей – один из факторов, обеспечивающих сохранение и развитие жизнеспособности человеческой популяции, социума. Напряжение душевных сил людей, неизбежное при мобилизации их индивидуально различных способностей, в процессе взаимодействия может требовать у них и положительных и отрицательных эмоциональных переживаний. Эмоции общения оказываются ведущим фактором эмоционального стресса. Так же как эмоции, эмоциональный стресс при общении, т. е. социально-психологический субсиндром стресса, изучен далеко не достаточно.

Ниже будут изложены некоторые общие соображения относительно общения людей при стрессе, составленные на основании многолетних исследований жизнедеятельности людей в экстремальных условиях, а также на основании анализа соответствующей литературы; будут приведены результаты частных исследований некоторых проксимических факторов общения людей, находившихся в стрессогенной обстановке.

Первые фундаментальные социологические исследования западных авторов были вызваны такими чрезвычайными явлениями, как рост числа самоубийств, алкоголизма, преступности. Названные в последующем проявлениями эмоционального стресса, эти атрибуты развития капиталистического общества потребовали их тщательного анализа. Дюркгейм в своей книге "Самоубийство" показал, что процент самоубийств детерминируется степенью" интеграции социальных структур – будь то церковь, семья, политическая партия, государство и т. п. [353]. Вместе с тем, определяя причины учащения самоубийств, он переводит акцент с социальной античеловеческой структуры капитализма на "психологическую конституцию" человека, которая, по его словам, "требует цели, стоящей выше его". В слабо интегрированном обществе такая цель отсутствует и, как полагает Дюркгейм, "индивид, обладающий слишком острым восприятием самого себя и своей ценности… стремится быть своей собственной единственной целью, а поскольку такая цель не может его удовлетворить, он влачит апатичное и безучастное существование, которое впредь кажется ему лишенным смысла" [353, с. 38]. На такую смену акцентов указывает А. Инкельс [102]. В другом исследовании той же проблемы

А.Ф. Хенри и Д.С. Шорт [415] рассматривают самоубийство п убийство как акты агрессии, якобы различающиеся по направленности выражения агрессии: при суициде она обращена на себя, при убийстве – вовне. Авторы, затушевывая сущность самоубийства как акта отчаяния, направленного на прерывание жизненной активности, вместе с тем усматривают в качестве ведущего звена суицида активность и даже якобы агрессивность, необходимую, чтобы его совершить. В рассмотренных и в более поздних работах зарубежных авторов используется утверждение, что социальная структура общества и личность должны рассматриваться как важные независимые, хотя и взаимодействующие переменные, оказывающие каждая свое влияние на ход социального процесса [102, 437, 438]. Психологические исследования западных авторов, особенно выполненные в последние годы, еще более, чем цитированные выше социологические работы, устремлены на поиски частных причин социально-психологических проявлений стресса и "находят" эти причины в несовершенстве человеческой личности.

В значительной мере игнорируя влияние на судьбы людей их классовой принадлежности, социальных и экономических форм давления на человека, буржуазные психологи основную причину возникновения "стресса жизни" видят в том, что, стремясь к удовлетворению своих биологических и социальных потребностей, индивид сталкивается с тем, что социокультурные изменения, слишком быстрые для абсорбирования, становятся основанием для "болезней стресса". Так, Доротея Лайгтон справедливо указывает, что важнейшей причиной социального стресса становится "внешнее блокирование цели". Вместе с тем она редуцирует комплекс основных причин социального стресса до якобы фатального несоответствия возможностей человека адаптироваться к чрезмерно быстрому темпу социокультурных изменений. Реакция индивида на лишение его возможностей самопроявления – "это еще "больше стараться достигнуть цели, замещать другим предметом недостижимый, сдаться (прекратить борьбу) и продолжать стремиться к цели, но с развитием вызывающих стресс ментальных и физических симптомов" [456, с. 33]. Предотвращение стресса жизни лежит, как считает Д. Лайгтон, на путях улучшения службы здравоохранения и гуманизации общества. В этом, казалось бы, справедливом суждении скрыт оппортунистический смысл, который понимают многие на Западе. Приравнивание политических методов коррекции социальных условий, порождающих стресс, к психолого-психиатрическим методам их предотвращения и лечения, как указывает X. Феер, притупляет остроту проблемы. Психолого-психиатрическое снижение проявлений социального дистресса не уничтожает, а затушевывает его социально-политические причины. В связи с этим X. Феер поднимает вопрос о моральности психиатрических методов борьбы со стрессом.

Необходимо признать, что многие углубленные исследования ряда частных проблем, связанных с проблемой "стресса жизни", существенно обогатили наши знания социально-психологической сущности стресса.

Было показано, что социально-психологический стрессор характеризуется, в частности, изменением субъективной значимости общественного мнения для субъекта. Для одних его значимость при "социальном давлении" возрастает, для других может снижаться. Показано, что направленность этих изменений зависит, в частности, от оценки субъектом взаимоотношений в группе, т. е. психологического "климата" [496].

Изменение при стрессе субъективной значимости окружения находится в зависимости от уровня выраженности и динамики изменений таких показателей личности, как "место опоры" при оценке ситуации, степень невротизма и интра-экстраверсии, тревожности, циклоидных колебаний настроения и т. п. Субъективная значимость ситуации находится в сложной, нелинейной зависимости с интенсивностью и продолжительностью стресса. Важным фактором в определении направления изменений отношения к мнению окружающих при кратковременном стрессогенном воздействии того или иного рода является исходная, возникшая до стресса оценка субъектом отношения к нему. Социальная "поле – зависимость" при неподтверждении при стрессе имевшихся до него "полесигналов" свертывается (уменьшается), снижается поведенческая активность [366]. При доминировании социальнопсихологических проявлений стресса (социально-психологического синдрома стресса) обращение субъекта к общественному мнению увеличивается. У экстериалов это может проявляться в вид 0, усиления опоры на окружающих, у интервалов – в попытке увеличения психологического давления на них. При доминировании в экстремальных условиях интеллектуальной активности (как проявления стресса) экстравертивная ее форма увеличивает субъективную значимость общественного мнения, интравертивная форма – снижает [366, 367 и др.]. Широко обсуждаются изменчивость и управляемость состояния тревожности. Райтменом в эксперименте было показано, что у ряда субъектов тревожность снижается в присутствии других людей. Однако П. Спектор и ф. Зайсфрунк [533] не подтвердили "всеобщности" его выводов. В их экспериментах снижение в присутствии других людей тревожности в ожидании шокового воздействия (ситуационной тревожности) возникало только как результат отвлечения внимания обследуемых. Видимо, влияние окружающих лиц на тревожность характера является значительно более сложно дифференцированным явлением.