Людмила Микешина - Философские идеи Людвига Витгенштейна

Аналогичным образом только выход за границы мира, определяемого языком, позволил бы выявить, что мы имеем дело с миром языка. Именно это имеется в виду, когда Витгенштейн утверждает, что логика наполняет мир и границы мира являются ее границами; "нелогичный" мир мы просто не можем мыслить, как не можем увидеть то, что лежит вне поля зрения, включая собственный глаз. Так мы не можем ничего сказать о "нелогичном" мире (3.031).

В этом же аспекте ведется речь о логических "строительных лесах" мира. Предложения логики (L-предложения) описывают, или, точнее говоря, задают " строительные леса " мира (6.124). Именно логика очерчивает общие границы мира, границы возможного в мире, а не теории, подобные физике. Логика охватывает все то, что может быть исследовано априори, вне опыта . Пространство возможностей - логическое пространство - дает логика. (Поэтому невозможно представить в языке нечто "противоречащее логике", как невозможно саму логику описывать в языке - логические структуры, логическую форму, иными словами, логические "строительные леса").

Но и границы мира являются ее границами (5.61). В рамках логики мы не можем устанавливать, что существует в мире, а что не существует, т.е. исключать определенные возможности. Поэтому логика - это не теория, а отражение мира. Логика трансцендентальна (6.13).

Пересмотрена по существу и, с нашей точки зрения верно, концепция логики. Логика - не наука, изучающая нечто данное, выявляющая законы и формы некоего процесса. Она сама - способ конструирования , она задает "строительные леса" мира, допускаемые формы отображения. Чтобы понять, почему и в каком смысле логика не является теорией и каково ее отношение к миру, надо учесть, что речь идет о способах описания мира , о различных "сетках", которые мы используем при конструировании "картины мира", модели мира.

Посредством какой "сетки" осуществляется описание? Можно осуществлять описание поверхности, покрывая ее сеткой из квадратных ячеек, а можно с помощью сетки из треугольных или шестиугольных ячеек. Различным сеткам соответствуют различные описания мира (6.341). Однако формы отображения, присущие научным теориям и присущие языку с логикой, принципиально различны. Именно логика детерминирует те "строительные леса", которые определяют общие принципы построения мира. Тем самым логика детерминирует все возможные положения вещей (Sachverhalt) - и реализуемые (существующие) и не реализуемые. Поэтому "логика заполняет мир" (6.31). Невозможно выйти за границы всех возможных положений вещей (Sachverhalt), как невозможно увидеть то, что вне поля зрения.

Выйти за границы языка и логики, т.е. за границы "сетки", способа репрезентации, диктуемого языком и логикой, значило бы, по Витгенштейну, перейти к репрезентации самой формы отображения, извне рассматривать отношения логики и мира, извне, "с другой стороны" рассматривать границы мира, детерминируемые логикой, а это так же невозможно, как включать в поле зрения глаза сам глаз. Как глаз (и его возможности) не входят в поле зрения глаза, так задание логического пространства, детерминируемого логикой, не входит в "поле зрения" логики. Отношение языка и логики к миру, к логическому пространству, по Витгенштейну, не может быть "сказано", сама форма отображения может быть только показана в языке.

Пространство возможностей, логическое пространство, дано априори (и, как у Канта, это означает не "до опыта", а "вне опыта"). Логика априори устанавливает границы "возможных положений дел" (Sachverhalt). Ситуацию, нарушающую логическую "сетку", нельзя помыслить. Нельзя в языке сконструировать образ того, что противоречит структуре положения вещей; такое положение вещей нельзя репрезентировать посредством предложения. То, что мыслимо, также и возможно. Предложению принадлежит возможность соответствующего положения вещей. То, что (логически) невозможно, не может отображаться в языке посредством предложения. Опять-таки "невозможно представить в языке нечто, противоречащее логике" (3.032).

Можно только поставить вопрос (важный вопрос!) о единственности "сетки", налагаемой языком - тем идеализированным, "единственным" языком с определенной логикой, о котором шла речь выше. Возможно, иные сетки детерминируют иные способы конструирования картины мира. Потому так важно выявление того концептуального каркаса, на который опирается Витгенштейн в своем анализе в "Трактате". Возможно, принятие иных методов анализа языка и логических структур детерминирует иную "сетку" и тем самым иной способ конструирования картины мира. Мы получаем не единственный, а различные идеализированные языки с различными языковыми каркасами, и речь пойдет об онтологических предпосылках, связанных с ними. Важнейшим вопросом в этом случае становится вопрос о предпосылках принятия того или иного языкового каркаса - определяется ли он чисто прагматическими, конвенциональными соображениями удобства (как полагал Р.Карнап) или принимаемые методы анализа диктуются определенными теоретико-познавательными основаниями. При этом, для корректного прочтения "Трактата" важно подчеркнуть глубинное понимание Витгенштейном роли языка в видении мира , т.е. в нашем построении модели мира.

Однако Витгенштейн не поднимал вопроса о возможности иных логических "сеток". Логические структуры однозначно детерминируются принимаемым в "Трактате" методом анализа языка и трактовкой отношения отображения (и тем самым рамками того "единственного языка", в котором они реализуются). Тем самым ключом к пониманию всей философской концепции Витгенштейна становится уяснение своеобразия метода анализа, примененного в "Трактате", и того концептуального аппарата, который лежит в его основе. Постановка же вопроса об иных методах анализа, иных логических структурах и о возможности иных форм отображения означала бы выход за границы мира, за границы того, что может репрезентироваться в языке.

Вернемся к вопросу о трактовке языка в "Трактате". В принципе следует выделит два плана в рассмотрении языка и языковых структур: во-первых, те языковые структуры и правила, которые связаны с коммуникативным аспектом употребления языка, во-вторых, - те, которые связаны с репрезентативным, познавательным аспектом языка. В первом случае речь идет о том, каким образом закономерности коммуникативной речевой деятельности преломляются в правилах языка, каково их влияние на грамматические структуры. Различные аспекты этого плана (речевые акты различного типа, цели, задачи речевой деятельности и т.д.) должны получать свою репрезентацию в языке, закрепляться определенными правилами и структурами языка.

Во втором случае речь идет о закономерностях репрезентативного аспекта языка и их закреплении в структурах и правилах. Встает вопрос: нельзя ли выводить структуру и границы языка из чисто логической теории, обосновывать их чисто логическими структурами? [142] Так ставит вопрос, например, П.Строссон: "...Если грамматика должна обладать познавательной силой (то есть иметь объяснительные основы), то следует попытаться перекинуть мост между семантико-логическими признаками, с одной стороны, и синтаксическими отношениями и классами, с другой". См.: Строссон П. Грамматика и философия // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVШ. М., 1986. С. 165). В свою очередь это касается рассмотрения глубинных структур предложений. Какие грамматические, структурные отношения являются первоосновой для семантической интерпретации предложений? Вопрос этот играет первостепенную роль в "Трактате" и является отправной точкой логико-семантических рассмотрений.