Георгий Рузавин - Методология научного познания [Учебное пособие для вузов]

По мнению Шлейермахера, в процессе взаимопонимания происходит установление определенного соответствия между семантическими полями значений слов участников диалога. Семантическим полем мы называем множество тех значений слов, которые они употребляют в ходе диалога, т. е. беседы, разговора, спора и т. д. Чтобы понять собеседника, необходимо, очевидно, приписать его словам то же самое значение, которое имеет в виду он. Иначе никакое взаимопонимание невозможно. Несомненно также, что чем больше будут совпадать семантические поля собеседников, тем лучшего взаимопонимания они достигнут. О полном совпадении этих полей, очевидно, говорить не приходится, поэтому речь может идти только о совпадении относительном, частичном. Но каким образом достигается такое, хотя бы частичное совпадение семантических полей собеседников, множества значений слов, которые они употребляют в своей речи?

Для ответа на этот вопрос нам необходимо вспомнить, как происходит усвоение языка каждым из нас. Значения самых необходимых слов мы усваиваем еще в детстве, общаясь с родителями и окружающими людьми. Обучаясь в школе, мы не только расширяем свой словарный запас, но и овладеваем правилами образования и преобразования слов, т. е. грамматикой языка, его морфологией и синтаксисом. В дальнейшем мы продолжаем совершенствовать свои знания языка в процессе своей профессиональной практической деятельности, расширяя, прежде всего свой словарный запас. Поскольку процесс овладения языком в общем и целом у людей одинаков, как по усвоению значений слов, так и грамматики, постольку они приписывают те же самые значения словам, которые употребляют в своей речи. Другими словами, их семантические поля в большей или меньшей степени совпадают. Расхождения возникают тогда, когда один из собеседников не знает значения слов, употребляемых другим.

Таким образом, процесс взаимопонимания, как и овладения, речью, возможен только в обществе. Об этом свидетельствуют исследования, которые показывают, что маленькие дети, попадая в стаю волков или других животных, приобретают их повадки, а при возвращении в общество не в состоянии овладеть речью.

Классическая герменевтика накопила огромный опыт по интерпретации текстов самого разнообразного содержания, который учитывает различные приемы и методы раскрытия смысла. Однако наряду с грамматическими и историческими истолкованиями текстов она отдает предпочтение субъективно-психологическим методам интерпретации. Главное для герменевтической интерпретации, как мы видели, заключается в том, чтобы с помощью так называемой эмпатии, или вчувствования, либо особого перевоплощения проникнуть в духовный мир другого человека и понять его действия. Поскольку произведения, созданные человеком, несут печать его духовной деятельности, то они обладают определенным смыслом. Но выявить этот смысл и понять его, как считают герменевтики, можно лишь с помощью субъективно-психологического метода эмпатии. Именно на этом основании Дильтей противопоставлял гуманитарные знания, и в частности науки о духовной деятельности человека, естественным наукам, изучающим природу.

Специфические особенности при интерпретации гуманитарного знания, несомненно, существуют, и они связаны главным образом со спецификой объекта изучения этих наук. Как мы уже не раз отмечали, в то время как гуманитарные науки исследуют результаты целесообразной деятельности человека, в которых воплотились его духовные устремления, т. е. цели, воля, мысли и чувства, естествознание изучает объекты и процессы природы, где отсутствуют, какие бы то ни было цели и мотивы. Именно на это отличие гуманитарной интерпретации обращают главное внимание Дильтей и его последователи. Однако они чрезмерно преувеличивают субъективную сторону интерпретации, сводя ее прежде всего к выявлению психологических, духовных особенностей автора произведения. Но в таком случае все внимание уделяется раскрытию и усвоению смысла, приданного автором тексту или произведению. При этом остаются в тени или игнорируются объективные факты и условия, которые вызвали появление самого произведения.

Интерпретация и основанное на ней понимание должны поэтому учитывать все объективные данные, относящиеся к тексту или произведению. С другой стороны, никакое истолкование не может подходить к своему объекту без каких-либо идей, теоретических представлений и гипотез, т. е. без соответствующей интерпретации. В противном случае невозможно никакое понимание вообще. Действительно, когда человек, знающий физику, наблюдает за движением стрелки амперметра, то истолковывает его как изменение силы тока. Для человека, незнакомого с физикой, все это выглядит как простое перемещение стрелки прибора и остается непонятным. Этот элементарный пример показывает, что интерпретации всегда связаны с деятельностью мышления субъекта, его идеями, представлениями и гипотезами.

В связи с этим целесообразно коснуться некоторых возражений, которые выдвигают, например, переводчики по вопросу об интерпретации художественных произведений. Некоторые из них считают, что интерпретация должна руководствоваться только текстом произведения и не вносить в него ничего постороннего. Однако такой подход ошибочен не только теоретически, но никогда не может быть реализован практически, так как переводчиком выступает не абстрактный, а конкретный человек со своими взглядами, представлениями, склонностями, живущий в конкретном обществе и поэтому не свободный от его влияния. Все это, вместе взятое, не может не влиять на его интерпретацию и понимание текста переводимых произведений.

При лингвистической или герменевтической интерпретации понимание текста связывают прежде всего с раскрытием того смысла, который вложил в него автор. Очевидно, что при таком подходе к пониманию сам смысл текста остается неизменным, чем-то раз и навсегда данным, и его остается лишь раскрыть и усвоить. Однако такое представление о понимании, быть может, подходит для повседневного общения и первоначального обучения, но является совершенно неадекватным для анализа творческого процесса познания. Ведь если понимание сводится к усвоению готового смысла, тогда исключается возможность раскрытия более глубокого его смысла, а следовательно, лучшего понимания результатов познавательной деятельности. Все это показывает, что как традиционный, так и герменевтический взгляд на понимание, как усвоение и воспроизведение готового, заданного смысла знаковой структуры, нуждается в уточнении, исправлении и обобщении. Такое обобщение может быть сделано на основе семантического подхода к интерпретации, согласно которому знаковой системе может быть придан различный смысл. Следовательно, интерпретация и понимание автора текста или произведения не является единственно возможной. Поэтому, чтобы понять, например, историческую хронику, юридический документ или иной текст, интерпретатор не просто раскрывает авторский смысл, но привносит дополнительный смысл от себя, так как подходит к ним с определенных позиций своего времени, личного опыта, своих идеалов и убеждений.