Георгий Рузавин - Методология научного познания [Учебное пособие для вузов]

Главная же трудность заключается в том, что Дильтей, как и историки-антипозитивисты чрезмерно преувеличивают индивидуальность и неповторимость исторических событий и тем самым выступают против обобщений и законов в исторической науке. И все же герменевтический метод исследования, который он пропагандировал для изучения истории, заслуживает нашего особого внимания, хотя это не исключает применения других оправдавших себя методов познания.

Необходимость обращения к методам интерпретации и понимания герменевтики объясняется тем, что историк-исследователь работает прежде всего с различного рода текстами. Для их анализа и истолкования в классической герменевтике разработаны многие общие и специальные приемы и методы раскрытия их смысла, а, следовательно, их интерпретации и понимания.

Специфические особенности при интерпретации текстов не только гуманитарных наук, но и исторических и юридических документов, несомненно, существуют. Тем не менее этот процесс в целом происходит по общей схеме, которую в естествознании иногда называют гипотетико-дедуктивным методом. Однако лучше всего такую схему следует рассматривать как вывод заключений, или следствий, из гипотез, выступающих в виде своеобразных вопросов. Когда естествоиспытатель ставит эксперимент, он, по сути дела, задает определенный вопрос природе. Результаты эксперимента — факты представляют собой ответы, которые дает природа. Чтобы понять эти факты, ученый должен их интерпретировать, или истолковать. Для этого необходимо в первую очередь осмыслить их, т. е. придать им определенное, конкретное значение или смысл.

Несмотря на то что Дильтей, как мы знаем, противопоставлял естественнонаучное познание социально-гуманитарному познанию, он признавал, что всякая интерпретация начинается именно с выдвижения гипотезы общего, предварительного характера, которая в ходе ее разработки и интерпретации постепенно конкретизируется и уточняется. Если при постановке эксперимента задают вопрос природе, то в ходе исторического исследования этот вопрос задают историческому свидетельству или тексту сохранившегося документа. Таким образом, в обоих случаях задаются определенные вопросы, формулируются предварительные ответы на них в виде гипотез и предположений, которые затем проверяются с помощью существующих фактов (в естествознании) или свидетельств и других источников (в истории). Такие факты и исторические свидетельства становятся осмысленными потому, что они включаются в некоторую систему теоретических представлений, которые, в свою очередь, представляют собой результат сложной, творческой, познавательной деятельности.

С чисто логической точки зрения, процесс интерпретации и понимания исторических свидетельств источников и авторитетов можно рассматривать как гипотетико-дедуктивный метод рассуждения, который действительно связан с выдвижением гипотез и их проверкой. В настоящее время есть немало ученых, которые считают, что этот метод может быть использован в разных отраслях социально-гуманитарного познания. Некоторые ученые даже утверждают, что сам герменевтический метод по существу сводится к применению гипотетико-дедуктивного метода к социально-гуманитарному знанию. Необходимо, однако, помнить, что гипотетико-дедуктивный метод служит здесь скорее общей схемой, своего рода стратегией научного поиска и его рационального обоснования. Главную же роль в этом поиске играет именно стадия генерирования и изобретения гипотез, связанная с интуицией и воображением, мысленными моделями и другими творческими и эвристическими способами исследования.

Различие между естественнонаучной и исторической интерпретацией заключается прежде и больше всего в характере объекта интерпретации. В то время как в естествознании таким объектом служат явления и процессы природы, в истории, как и других гуманитарных науках, речь идет о результатах духовной и материальнокультурной деятельности человека, в которых воплотились его цели, воля, мысли и чувства. В историческом познании, где изучаются события прошлого, правильность интерпретации не может быть проверена существующими фактами, как в экономических и социально-гуманитарных науках, и поэтому в истории приходится интерпретировать немногочисленные дошедшие до наших дней свидетельства критически, а главное — с ориентацией на те ценности, которые превалируют в современном обществе.

С одной стороны, интерпретация и основанное на ней понимание должны учитывать все объективные данные, относящиеся к историческому свидетельству или тексту документа. С другой стороны, никакой исследователь, даже в естественных науках, а тем более в исторических и гуманитарных науках, не может подходить к своему объекту без каких-либо идей, теоретических представлений, ценностных ориентаций, т. е. без того, что связано с духовной деятельностью познающего субъекта. Именно на эту сторону дела обращают особое внимание Дильтей и его последователи. Нам уже приходилось отмечать, что интерпретация в их представлении рассматривается прежде всего как эмпатия, или вчувствование и вживание в духовный мир личности. Но при таком психологическом и субъективном подходе исследование деятельности выдающихся исторических личностей сводится к анализу, к тому же гипотетическому, их намерений, целей и мыслей, а не поступков и действий. Не приходится уже говорить при этом об интерпретации деятельности больших групп и коллективов людей.

Чаще всего историки имеют дело с текстами, хотя нередко плохо сохранившимися и малопонятными, тем не менее именно эти тексты являются фактически единственными свидетельствами о прошлом. На этом основании некоторые ученые заявляют, что все, что можно сказать о прошлых событиях, содержится в исторических свидетельствах. Аналогичные заявления можно слышать от переводчиков, историков литературы и искусства, критиков и других специалистов, занимающихся проблемами интерпретации различных по конкретному содержанию текстов. Но сам текст, будь то историческое свидетельство или художественное произведение, в точном смысле слова представляет лишь знаковую систему, который приобретает смысл только тогда, когда соответствующим образом интерпретируется. Поэтому от того, как интерпретируется текст, зависит и его осмысление или понимание.

В какой бы форме ни осуществлялась такая интерпретация, она теснейшим образом связана с деятельностью познающего субъекта, который придает определенный смысл тексту. При таком подходе понимание текста не ограничивается тем, как понимал его автор. Как справедливо подчеркивал Бахтин, «понимание может и должно быть лучшим. Понимание восполняет текст: оно активно и носит творческий характер» [121] Бахтин М. М. Указ. раб. С. 346. . Таким образом, историческое понимание не следует смешивать с тем пониманием, что подразумевают под этим словом в обычной речи, где оно означает усвоение смысла чего-либо (слова, предложения, мотива, поступка, действия и т. п.).