user - Философия вождизма. Хрестоматия

Прошли тысячелетия, и Макиавелли выступил в качестве теоретика сильного государства, черпая идеи из действительности княжеств эпохи Ренессанса; Монтескье обосновал идею разделения властей; Гоббс видел в государстве средство обуздания зверя в человеке, а Руссо ожидал всего от такого идеального государства, в котором люди снова вернутся к естественному существованию. Позже Гегель видел в государстве воплощение объективного духа, высшую форму бытия во времени.

Альфредо Рокко, бывший итальянский министр юстиции и культов, является творцом фашистского права. Для него государство это «вещь в себе». Муссолини говорит: «Мы - гегельянцы» и считает себя философом, который черпает из государственной идеи силы для обновления своей страны.

Для фашизма государство - центральное понятие. А для нас? Наши сердца сильнее бьются, когда мы слышим слова «народ» и «нация», а не «государство». Идейное содержание слова «Империя» для нас бесконечно выше холодного слова «государство». Ницше называл государство «самым холодным из всех чудовищ», и ни у кого эти слова не нашли такого отклика, как у немцев.

Это связано с воспоминаниями о периоде раздробленности нашей страны. Бисмарк, выступая перед Рейхстагом 22 ноября 1875

года назвал смертельным разделением государства на «ведомственные государства», бюрократическое разделение на не зависящие друг от друга сферы влияния, где теряется из вида целое и ответственность перед ним. Мы же хотим, чтобы государством управляли ответственные люди.

Когда мы просто подсчитываем людей на определенном пространстве и делим их на группы по правилам статистики мы говорим о населении. Иностранцы, люди других рас, умственно неполноценные (а их в Германии полмиллиона) подсчитываются все без разбора. Это триумф голых цифр.

Иное дело народ. Это организм совокупности людей и человеческих отношений, включающий в себя группы, которые не доступным для статистики и логики способом создают формы семьи, деревенской общины, рода, профессиональной группы, политического союза, экономического сообщества. В этом смысле «народ» это и туземцы островов Фиджи, и древние вавилоняне, и древние германцы, и современные цивилизованные народы. Когда же народ осознает свою цель и вступает на определенный путь, он становится нацией.

Как соотносятся население, народ и нация с государством?

Одно из крайних определений государства отводит ему роль «ночного сторожа», смотрит на него как на неизбежное зло, аппарат, сам по себе не имеющий ценности. Дело его сотрудников - следить, чтобы не били стекла и чтобы повсюду были развешаны таблички «Запрещается».

Другая крайность - идея государства у Платона, Гегеля и Муссолини: тоталитарный охват всей жизни народа, единственная возможность управления нацией. Но между этими двумя крайностями есть множество промежуточных форм. Были государства, которые представляли собой совокупность силовых структур. В XIX и XX веках парламентские государства постоянно пытались установить баланс сил и никак не могли это сделать. Позже мы объясним, почему. Мы рассмотрим различия между немецкой, английской и французской формами Империи. Но сначала многие важные моменты нам поможет прояснить история.

Описывая разные формы государства, мы будем избегать термина «развитие». Есть два взгляда на мировую историю: либо в ней видят вечную череду взлетов и падений, становление и исчезновение разных форм по их внутренним законам - это органический взгляд; либо однотипные явления сводят к общему знаменателю, часто произвольно их спрессовывая, и называют это последовательным развитием. Тот, кто так делает, обычно исходит из предпосылки, что реальное развитие совпадает с логическим. В этой точке потерпел крах Гегель со своими идеями и своим понятием государства. Можно было, конечно, утверждать, будто прусское государство в 1830 году достигло высшей точки, объективно более совершенной формы, чем государства древних греков или любое современное государство. Но это недоказуемо. Чтение произведений Платона излечивает нас от бахвальства и от мысли, будто мы стоим на объективно более высоком уровне, чем древние греки.

Так что мы не будем здесь прослеживать линии развития от низшего к высшему, а посмотрим, как в действительности образовывались государства.

1. От города-государства

к современному политическому государству

Идея того, что мы сегодня называем государством, в своей чистой форме впервые воплотилась в греческих городах-государствах, полисах. В них впервые был установлен «порядок» для всех граждан. Были упорядочены форма правления, воспитание, оборона, налоговая система, внешняя и внутренняя политика, и в результате возникло чувство внутренней уверенности: только так можно защитить общество от опасностей, как осознаваемых, таких как война, мятежи, нехватка финансов, голод и эпидемии, так и неосознанных, от «страха перед жизнью», присущего коллективам людей на всех этапах развития - на уровне орды, рода, племени, народа. От этого страха пытались избавиться с помощью религии, науки, искусства и государства. Государство, таким образом, - средство сохранения жизни.

Греческое понимание государства существенно отличается от двух других форм существования народов как в «догреческую» эпоху, так и более поздние времена вплоть до современности. Одна из них - восточное «царство», создаваемое усилившимся вождем клана и опирающееся на небольшую, сосредоточенную в столице группу, оторванную от остальной «страны». Почти всегда такое Царство получало мистическое обоснование и им открыто или из-за кулис правили жрецы. Подобными царствами были Вавилон, Иудея, Египет и Китай. Другая форма, пока мало исследованная, существовала у древних германцев. Она опиралась не на писаные зако- 'ны и не на выборную систему, как в Греции, а вырастала из самой национальной субстанции. В данном случае нельзя говорить о «народном государстве», а скорее о народном порядке с упором на внутренний порядок, органическое развитие и динамику сил. Несомненно, немецкий народ стремится возродить эти непосредственно действующие силы, поэтому он враждебен римскому праву, так как оно препятствует развитию истинно творческих способностей своим формально-схематическим «равноправием».

Это великое счастье, что на пороге западной истории стоял греческий полис. Есть все основания объяснять его возникновение греческим характером, который выражал себя в скульптуре, а не в живописи. Это государство не исчерпало своих возможностей в развитии своих четких форм, а оставило место для развития национальной сути в трагедии, мистериях, дионисических силах, своеобразие которых описал Ницше и которые требовали служения государства народу.