user - Философия вождизма. Хрестоматия

Поэтому задача «философии войны» не только объяснить чисто теоретически, что такое война и что она значит сама по себе, но и показать, что она значит для нас. Мы только тогда по-настоящему поймем ее, когда не будем безучастными наблюдателями, смотрящими на нее из безопасного укрытия. Необходимость личного учасТия в ней - главная проблема философии войны. Отношение к войне имеет решающее значение не только для философии войны,

но и для любой настоящей философии вообще, потому что война ставит перед нашим народом вопрос: «Быть или не быть?»

Правда, такое понимание сути философии не является само собой разумеющимся, поэтому мы вкратце коснемся и других мнений на этот счет. Часто говорят, что философия как «царица наук» в большей степени, чем все конкретные науки, должна служить только истине, одной безусловной истине, которая существует от века, независимо от нас, сама по себе. Но эта абсолютная истина, к сожалению, недоступна нам, людям. Поэтому, например, католическая философия призывает на помощь божественное Откровение, а предметом философии считает так называемые «вечные» проблемы, которые одинаковым образом стоят перед всеми народами во все времена и рано или поздно должны найти якобы окончательное решение. Поэтому католическая философия любит называть себя «вечной философией». При таком мышлении системы философов прошлого разбиваются на мелкие куски и из них потом составляется мозаика из якобы вечных вопросов и ответов. Разумеется, результатом является полное выхолащивание мировоззренческого содержания, столь важного для философов прошлого, и замена его христианским Откровением. С началом современного естествознания снова встал вопрос о доступности абсолютной истины. Тем не менее, до последнего времени продолжались попытки сохранить ту предпосылку, что есть так называемые «вечные проблемы» философии, то есть вопросы, на которые представители разных народов и разных эпох отвечали по-разному, а окончательные ответы, возможно, никогда не буду получены. Но при таком дроблении на отдельные, якобы неизменные вопросы любое целостное мировоззрение невозможно. Открываются разные, вполне оправданные возможности философствования. Каждый волен выбирать, на какие вопросы ему отвечать, а на какие нет, — никаких внутренних обязательств. Считается даже признаком особой научности, философствовать без мировоззрения...В принципе, речь идет всего лишь о секуляризации той цели, к которой стремилась в Средние века католическая «вечная философия».

Но обе эти установки ложны уже потому, что жизнь постоянно обновляется и ставит перед философией все новые задачи. Неправ был рабби бен Акиба, когда говорил, что нет ничего нового под солнцем. Под солнцем есть только новое! Конечно, если не принимать всерьез современные задачи, относиться к ним безучастно или якобы объективно, может создаться видимость, будто стоящие перед нами задачи и особенно так называемые проблемы философии всегда были и останутся одними и теми же... Научный характер философии не ставится под вопрос в результате отрицания вечных проблем. Но философия обязана служить жизни в ее постоянно обновляемых формах.

Отсюда следует очень важный вывод, касающийся философии войны. Война в единственном числе, как будто есть только одна, время от времени повторяющаяся война, это абстракция. На самом деле войны вообще нет, как нет человека вообще, всеобщей вечной философии и тому подобное. Есть только войны во множественном числе. И каждая из них - особого рода, каждая уникальна. Делая упор на уникальности каждой войны, мы затрагиваем очень важный для мировоззрения и философии момент. Если каждая война ставит новые, непредсказуемые задачи, это означает риск для каждого, кто в ней участвует. Она требует все новых и новых решений, особенно серьезных, если речь идет о жизни или смерти целого народа. Это определяет и нашу позицию. Мы должны отказаться и от привычных мыслей.

Чем больше становится ясным характер этой войны, тем больше она выявляет свою неограниченную или, как любил говорить наш величайший военный философ, Карл фон Клаузевиц, «абсолютную» форму. Поэтому уникальные сами по себе войны могут выражать в большей цли меньшей степени сущность войны вообще.

Были войны, которые велись князьями просто от нечего делать. Были войны, которые велись правительствами государств с помощью наемных войск. Были войны, в которых сражались большие армии, но гражданское население считалось не участвующим в войне. Штатские и сами могли считать, что война их не касается.

Такими были почти все прошлые войны, включая и Первую мировую, которую, я полагаю, мы проиграли именно по этой причине. Их можно разделить на три разных класса. Но мнение, будто война это дело одних профессиональных военных, ложно даже применительно к прошлым войнам, а на его основании делаются два ложных вывода: во-первых, что война затрагивает жизнь народа лишь частично, а во-вторых, что она представляет собой преходящее явление в историческом становлении народа... С обеих этих точек зрения война не воспринимается всерьез, не вызывает потрясение мировоззрения и соответственно не рождает философию войны. Может возникнуть лишь техническая теория ведения войны, стратегическая и тактическая методика и так далее. Но это будет плохая теория, так как решающий фактор на войне - нравственные силы, пушками их не заменить. С названных точек зрения можно еще писать историю войн, но изолированная история войн будет недостаточной. Клаузевиц всегда подчеркивал, что война это продолжение политики иными средствами. И чем более высокие цели ставит перед собой политика, тем ближе война к своей «абсолютной» форме. Согласно тезису Клаузевица, невозможно понять войну, если рассматривать ее как изолированное явление, вне связи с историей народа и политикой. Этот тезис можно перевернуть: Политика - не что иное, как продолжение войны другими средствами...

То, что сказано о теории войны и истории войн, можно сказать и о философии войны, о ее влиянии на мировоззрение. Это влияние не может затрагивать только часть народа и не может быть только интермеццо истории. Военные навыки и народный характер, писал Клаузевиц, должны взаимно усиливать друг друга, только тогда народ может надеяться выстоять... Война и мир, ведение войны и политика с самого начала образуют неразрывное единство.

Только исходя из этого можно понять идею тотальной войны... Нет больше штатских. Как вражеские бомбы могут попасть в каждого, так каждый должен чувствовать себя на своем рабочем месте как на военной службе. Тотальная война включает в себя военный, экономический и мировоззренческий аспекты. Она ставит новые задачи и перед философией. Война это дело не одних инстинктов и чувств, а, по Клаузевицу, в первую очередь - дело разума. Решимость укрепляется четким и целенаправленным мышлением. «Героические решения имеют разумные причины» (Клаузевиц)...