Хаймо Хофмайстер - Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего]

Специфический труд ученого состоит большей частью в описании и объяснении природных процессов. Описания исходят из наблюдений и указывают на определенное событие. Помня об изначально структурированном отношении опыта и теории, мы можем увидеть в описании не два внешне независимых друг от друга способа действия, а узнать, что любое описание обусловлено знанием, которое есть результат объяснения другого описания. В то время как описание пытается показать, что есть, объяснение стремится упорядочить описанное «определенной схемой аргументации, для которой по меньшей мере нужен закон, эксплицитно ли данный, или неэксплицитно предположенный». [401]Объяснение в теоретико-научном смысле чаще всего не означает поиска для наблюдаемого события стоящей за ним причины, напротив, оно означает выведение события из закона науки. Вопрос «почему», лежащий в основе всех объяснений, предполагает закон, из которого с помощью опроса можно дедуцировать событие как результат действия закона. Как это возможно? Чтобы пояснить имеющиеся здесь трудности, мы обратимся к примеру с замерзанием воды при сильном охлаждении. «Что будет делать ученый, интересующийся этим процессом? Поместит ли он определенное количество воды в другое возможное место и будет изучать его состояние в разное время при охлаждении; или помещать разные количества воды в одно место и в одно и то же время; или комбинировать друг с другом оба ряда наблюдений? Первое было бы необходимо для наблюдения того, что именно эта вода замерзает (везде и всегда) при соответствующем охлаждении; последнее могло бы привести к пониманию того, что (любая) вода ведет себя описанным способом. В первом случае была бы предпринята исключительно пространственно-временная генерализация по отношению к одному-единственному объекту наблюдения, в последнем — генерализация одного отдельного объекта на основе неограниченного класса всех относящихся к нему объектов». [402]

Как же формулируются действующие законы? В границах эмпирических наук мы должны различать два типа метода: дедуктивно-аксиоматический и индуктивный. [403]

Наряду с основными членами или так называемыми аксиомами для дедукции нужно знать еще и правила, которые показывают, как следует оперировать основными членами. Если известны то и другое, то при их взаимоисключающем применении можно выработать систему дальнейших высказываний, теорем. Аксиомы в научных системах являются, таким образом, не-выведенными законами, их значение просто принимается, теоремы же в системе при наличии аксиом выводятся с помощью правил. [404]

Поскольку под научным объяснением следует понимать выведение из вышестоящих законов, то они в качестве основы аксиоматической системы определяют форму эмпирического формообразования. Поэтому мы должны принять во внимание, что те законы, из которых нужно выводить, не могут быть доказаны. Таким образом, для формирования высших всеобщих законов применяются не только дедуктивные, но и индуктивные методы.

Индукция берет свое начало в наблюдении эмпирических феноменов, например, того обстоятельства, что вода замерзает при определенном понижении температуры. Она на основе материала наблюдения образует в конечном счете обобщения и всеобщие высказывания, т. е. общие предложения: в случае большого количества отдельных, отличающихся друг от друга высказываний мы можем попытаться привести их в систематическую взаимосвязь, если в поисках высказывания в состоянии резюмировать и обосновать другие высказывания. Такие научные высказывания являются гипотезами. Гипотеза может быть рабочей, если ее значимость пока еще не обоснована. Но бывают гипотезы, которые уже стали общепризнанными. Оба вида гипотез различаются лишь по степени. Если мы говорим, что для образования высших основополагающих предложений применяются в числе прочих и индуктивные методы, то на основании этого должны сделать вывод о том, что все естественнонаучные законы, поскольку им может быть приписана абсолютная значимость, являются всего лишь гипотезами, т. е. предположениями. И все-таки там, где ученые говорят о законе, они не подразумевают гипотезу в смысле чисто индуктивной вероятности. Несмотря на то, что предложению «Вода при охлаждении замерзает» может быть приписано значение, тем не менее это опять-таки не означает, что данному предложению свойственна только вероятность: «Вода при охлаждении, вероятно, замерзает».

Наука свою задачу видит в том, чтобы, опираясь на повторяемые наблюдения, с наибольшей вероятностью раскрыть значение этого предложения, иначе это стало бы бесконечным процессом. Ложность и правильность общих высказываний, т. е. законов, должна доказываться скорее логически, чем индуктивно. Так, высказывание будет ложным, поскольку всего одна-единственная его часть оказалась неистинной. С помощью повторения отдельных наблюдений, например, в эксперименте, ученый стремится выяснить не истинность наблюдений, а условия, при которых они могут быть проведены. Вопрос не в том, замерзнет или нет вода при охлаждении, а при каких условиях это произойдет так, чтобы появилась возможность объяснить, почему вода замерзает в этих, а не других условиях и, наконец, почему вообще она замерзает и не замерзает. Таким образом, интерес науки состоит не в том, чтобы на примере отдельного случая доказать правильность того, что вода при охлаждении замерзает, а в общем высказывании, что вода замерзает. При этом наблюдение и эксперимент должны доказывать, делать очевидным не «что», а «почему» вода вообще замерзает. Именно так появляются всеобщие научные гипотезы.

Язык науки с его возможно более точно определенными понятиями и специфическими возможностями их применения — важный инструментарий формулирования гипотез. С помощью классификации ищут предикаторы для предложений наблюдения, например: «Вода замерзает». Они позволяют квалифицировать воду по прозрачности, теплоте и текучести. [405]В науке делаются попытки выразить количественно различные понятия, которые определяют в нашем примере замерзание воды: какая степень текучести — высокая или низкая. Количественные понятия возникают при построении качественных понятий для их сопоставимости, вследствие чего эти понятия в конечном счете становятся измеримыми: длину, температуру, вес, скорость и так далее можно не только описать словами «больше» или «меньше», но и точно выразить с помощью чисел. Это и есть тот способ, о котором говорил еще Галилео Галилей, заявив, что книга природы написана языком математики, и потребовав измерить то, что измеримо, а что не измеримо, сделать таковым. За этим требованием кроется идея, что тот самый опыт, который свидетельствует нам о природе, можно возвысить до научного познания, где будет господствовать математика, и в особенности измерение. Только этому повинуется природа.