Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Таким образом, современные мифы действия кажутся предвестниками последней и решающей фазы. После того, как бесплотная и заоблачная ясность высшего мира растворилась вдали, как горные вершины в облачный день, из-за пределов нечистых огней коллективной жизненной субстанции и туманов и миражей современной «культуры», кажется, приходит новая эра, в которой «люциферианский» и богоборческий индивидуализм будет решительно преодолен и новые неудержимые силы потянут за собой в своем пробуждении этот мир машин и опьяненных и истощенных существ, в ходе своего падения воздвигших им титанические храмы и открывших для них земные пути.

Небезынтересно отметить, что современный мир также демонстрирует возврат к темам, свойственным древним южным гинекократическим цивилизациям. Разве в современном обществе социализм и коммунизм не являются материализованными технологическим возрождением древнего теллурического южного принципа равенства и всесмешения в Матери-Земле? В современном мире господствующий идеал мужественности свелся к чисто физическим и фаллическим компонентам, как в афродитической гинекократии. Плебейское чувство родины, восторжествовавшее с Французской революцией и развитое националистическими идеологиями как мистика народа и священной и всемогущей Родины, является возрождением одной из форм женского тотемизма. Тот факт, что в демократических режимах короли и главы государств не имеют никакой реальной самостоятельности, является свидетельством утери абсолютного принципа отцовской верховной власти и возвращения тех, чей источник власти лежит в Матери (то есть, субстанции демоса). В новых формах —таких, как распад семьи, современная чувственность и непрестанный смутный поиск женщин и удовлетворения, маскулинизация женщины, ее эмансипация и возвышение над мужчинами, порабощенными своими чувствами или превратившихся во вьючных животных —сегодня присутствуют также гетеризм и амазонство. Что касается маски Диониса, то мы уже ранее отождествили ее с непрерывной деятельностью и с философией жизни. Сегодня мы являемся свидетелями возрождения, mutatis mutandis , той же упадочной цивилизации, существовавшей в древнем средиземноморском мире —но в ее низших формах. Отсутствует чувство священного, а также всякий эквивалент чистой и спокойной деметрической возможности. Сегодня симптомами являются не выживание реальной религии, ставшей на Западе господствующей, а темные призывы, свойственные разнообразным медиумистическим, спиритуалистическим и теософским течениям, проповедующим великую ценность подсознательного, пантеистический и материалистический мистицизм. Эти течения распространяются и растут почти как эпидемия там, где материализация мужского типа и обычного существования достигла своей вершины (например, в англосаксонских странах), а протестантство секуляризовало и лишило плоти религиозный идеал. [853]Таким образом, параллели становятся почти что полными, и круг стремится к завершению.

Намереваясь представить достаточно общий взгляд, выше мы рассмотрели все элементы, необходимые для формулировки общего объективного закона, касающегося упадка, характерные стадии которого уже были обозначены — закона регрессии каст . [854]Смысл истории предстает следующим: начиная с доисторических времен происходил постепенный переход власти и типа цивилизации от одной касты к другой —от священных правителей к воинской аристократии, к буржуазии(«торговцам»), и, наконец, к слугам. В традиционных цивилизациях эти касты соответствовали качественной дифференциации главных человеческих возможностей. Перед лицом этого главного движения все, что касается различных конфликтов между народами, жизни государств и иных исторических событий, играет лишь вторичную и эпизодическую роль.

Закат эпохи первой касты уже был нами рассмотрен. На Западе представители божественной царской власти, правители, воплощавшие две власти (духовную и земную) в том, что мы назвали духовным мужеством и олимпийским превосходством, принадлежат к весьма отдаленному и почти что мифическому прошлому. Мы увидели, как в постепенном вырождении Света Севера развертывается процесс упадка; мы указали на гибеллинский идеал Священной Римской империи как на последний отзвук этой высшей традиции.

Как только исчезла вершина, власть спустилась на уровень, лежащий непосредственно ниже —к касте воинов. На сцену выступили монархи как военные вожди, верховные судьи и, в более поздние времена, абсолютные властители. Власть духа сменилась властью крови. В некоторых случаях все еще можно было найти идею «божественного права», но только в качестве формулы без реального содержания. Уже в древности мы находим подобных правителей, стоящих за институтами, лишь формально сохранившими черты древних священных режимов. В любом случае, на Западе с разложением средневековой ойкумены переход к новой фазе стал всеобъемлющим и окончательным. На этой стадии цементирующий государство принцип fides потерял свой религиозный характер, сохранив только воинский; он означал верность, преданность и честь. Такова была суть эпохи великих европейских монархий.

Затем произошел второй этап упадка: аристократии вырождались, монархии трещали по швам; если их не свергали режимы иного типа, из-за революций и конституций они стали бесполезными учреждениями, подчиненными «воле нации». Принципом, характеризующим это состояние вещей, стал следующий: «Король царствует, но не правит». Вместе с парламентскими республиками создание капиталистических олигархий открыло путь для перехода власти от второй касты к современному эквиваленту третьей касты —от воинов к торговцам. В итоге короли угля, железа и нефти сменили королей крови и духа. Древности тоже был знаком этот феномен в единичных формах: в Риме и Греции «аристократия имущества» неоднократно заставляя иерархические структуры исполнять свою волю, добиваясь родовых постов, подрывая священные законы и традиционные институты и проникая в войско, жречество и консулат. В более поздние времена произошло восстание коммун и подъем различных средневековых образований торговой власти. Торжественное провозглашение прав «третьего сословия» во Франции явилось решающим этапом, за которой последовали разнообразные «буржуазные революции» третьей касты, использовавшей в качестве инструментов либеральные и демократические идеологии. Соответственно, характеристикой этой эпохи выступает теория общественного договора : в это время общественными узами является уже не fides воинского типа, основанная на отношениях верности и чести. Они принимают утилитарный и экономический характер: это соглашение, основанное на выгоде и материальной заинтересованности —это может понять только торговец. Золото стало инструментом; знавшие, как приобрести и преумножить его (капитализм, финансовые операции, промышленные тресты) за кулисами демократии практически контролировали политическую власть и инструменты формирования общественного мнения. Аристократия уступила место плутократии, воин —банкиру и промьшленнику. Экономика восторжествовала на всех фронтах. Обмен валюты и ростовщичество —типы деятельности, ранее ограниченные пределами гетто —завоевали новую цивилизацию. Согласно выражению В. Зомбарта, в земле обетованной протестантского пуританства вместе уживаются американизм, капитализм и «дистиллированный еврейский дух». Естественно, что ввиду этих сходных предпосылок современные представители секуляризированного иудаизма увидели открытый путь к достижению мирового господства. В этом отношении Карл Маркс писал следующее: «Каковы мирские принципы иудаизма? Практическая потребность и поиск личной выгоды. Каков его земной бог? Деньги. Еврей освободился типично по-еврейски не только в том, что он взял под свой контроль власть денег, но и в том, что с его помощью деньги стали мировой властью, а дух христианских народов —практически еврейским. Евреи освободились до такой степени, что христиане сами превратились в евреев . Бог евреев был секуляризован и стал богом земного шара. Деньги—вот подлинный бог евреев» [855].