Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Относительно первой истины необходимо сказать следующее. Не стоит заблуждаться: в ее основе лежит отнюдь немарксистский экономический миф, а отрицание всех ценностей духовного и трансцендентного порядка. Философия и социология исторического материализма представляют собой лишь крайнее выражение подобного отрицания, его следствие, а не наоборот. Равным образом соответствующая коммунистическая практика является лишь средством последовательного осуществления этого отрицания. Однако имеют значения следствия, которые влечет за собой подобная направленность: интеграция или, точнее говоря, растворение отдельного человека в так называемом «коллективе», наделенном верховным правом. В коммунистическом мире завершается процесс искоренения в человеке всего того, что имеет в нем ценность независимой личности; того, что может представлять в нем отличный от коллективного интерес. Средствами достижения этой цели становятся, в частности, механизация, деинтеллектуализация и рационализация любых видов деятельности во всех областях. Эти явления уже не считают нежелательными последствиями, порожденными роковыми процессами, как их еще недавно воспринимало европейское общество. Вследствие сужения всех горизонтов до чисто экономического место ожидаемого мессии занимает машина, и рационализация становится одним из способов ликвидации «пережитков» и «индивидуалистических случайностей» «буржуазной эпохи».

С этой точки зрения основополагающая идея коммунистического учения —отмена частной собственности и частной инициативы —оказывается лишь эпизодом и средством достижения определенной цели. В зависимости от конкретной исторической ситуации в различные периоды существования СССР это положение подвергалось разнообразным изменениям. Однако неизменной целью остается практическое воплощение массового человека и торжество абсолютного материализма во всех сферах жизни, несмотря на то, что это явно противоречит тем следствиям, которые могут вытекать из чисто экономического мифа. В системе коммунистических воззрений такие понятия как «Я», «душа» и «миф» представляют собой чистую иллюзию и буржуазные предрассудки, навязчивые идеи, истоки всякого зла и беспорядка, от которых человека нового марксистско-ленинского общества следует избавить при помощи соответствующей реалистической культуры и особой системы воспитания. Естественным следствием подобных воззрений становится уничтожение всех индивидуалистических, либеральных, романтических и гуманистических злоупотреблений, свойственных фазе, названной нами западным ирреализмом. Известны слова Зиновьева: «В каждом интеллектуале я вижу врага советской власти». Столь же примечательно известное стремление сделать искусство массовым, вынуждая его отказаться от всякой «психологии» и исследования проблем, волнующих отдельного человека, что с большевистской точки зрения служит лишь средством развлечения высших паразитических слоев. Искусство перестает быть индивидуальным творчеством и обезличивается, превращаясь в «могучий молот, побуждающий рабочий класс к действию». Как опасное «контрреволюционное» заблуждение отрицается и то, что сама наука может быть «объективной» и стоять вне политики, то есть в некоммунистической идеи как силы, преобразующей общество. Показателен в этом плане случай с Васильевым и другими биологами, сосланными в Сибирь. Выдвинутая ими генетическая теория не соответствовала главной идее коммунизма, поскольку признавала фактор «наследственности» и «врожденной предрасположенности» и представляла человека не как бесформенную субстанцию, обретающую облик исключительно под воздействием окружающих условий, как того хочет марксизм. Все, что имеется наиболее продвинутого в западной мысли с точки зрения эволюционистского материализма и социологического сциентизма, незамедлительно берется на вооружение в качестве догмы и «государственной мысли», чтобы «промыть мозги» новым поколениям и сформировать соответствующее мышление. Что же касается антирелигиозной кампании, то общеизвестно, что в данном случае она имеет характер не просто атеизма, но самой настоящей контррелигии. В этом проявляется подлинная сущность большевизма, который подобным образом использует наиболее подходящие средства для устранения великой болезни западного человека — «веры» и потребности «верить», которые подменили собой возможность реальной связи с высшим миром.

«Воспитание чувств» также понимается в подобном ключе: ставится задача по устранению всех сложностей «буржуазного человека» —сентиментализма и одержимостью эротикой и страстью. Уравнивая классы, считаясь при этом исключительно с теми различиями, которые нуждаются в сохранении с точки зрения технократии и тоталитарного аппарата, устраняют и половые различия. Законодательно устанавливается полное равенство женщин и мужчин во всех областях, и идеалом становится окончательное стирание различий между ними: нет больше мужчин и женщин, остаются лишь «товарищи». Точно так же как нечто отрицательное рассматривают и семейные отношения, и не только согласно тому представлению о семье, которое царило в «век героического права», но с точки зрения того, что еще сохранялось от этого представления в традиционном буржуазном семейном укладе, с присущими ему сантиментами и условностями. С этой точки зрения более чем показательно наличие такого учреждения, как ЗАГС. Общеизвестно и то, что в СССР стремятся сделать воспитание исключительно делом государства, чтобы люди с детства предпочитали «общественную» жизнь жизни семейной.

Согласно первой советской конституции каждый иностранец, являющийся рабочим-пролетарием, в обязательном порядке автоматически становился гражданином Советского Союза, тогда как русский, не принадлежавший к рабочему классу, лишался гражданства и становился парией, лишенным юридического статуса. [873]С ортодоксальной сектантской коммунистической точки зрения Россия имела значение исключительно как территория, на которой восторжествовала мировая революция четвертого сословия и пригодная для подготовки дальнейшего ее распространения по всему миру. Русскому народу, наряду с мистикой общины, всегда было присуще смутное стремление к мессианству: он считал себя народом-богоносцем, на который возложено дело всемирного спасения. Взяв эту идею, большевики извратили ее и переложили на язык марксистской терминологии. Бога сменил земной коллективизированный человек, а «народ-богоносец» превратился в орудие всемирной победы пролетарской революции. Позднейшее смягчение крайней формы подобных тезисов после осуждения троцкизма не помешало тому, что и по сей день СССР считает не только своим правом, но и обязанностью вмешиваться по всему миру в дела других стран с целью поддержки коммунистических режимов.