Борис Кузнецов - Философия оптимзма

Характерный для классической науки разрыв между весьма устойчивыми общими принципами, с одной стороны, и меняющимися эмпирическими данными и частными обобщениями, с другой, означает некоторый разрыв и некоторую иллюзию независимости двух компонент познания — тождественности и нетождественности. Презумпция тождественности позволяет применять установленные в прошлом и относительно неподвижные понятия и нормы к новым явлениям. Такая экстраполяция кажется прерогативой старости. Против идентифицирующего опыта, кристаллизовавшегося в этих нормах, выступает нетождественность, несводимость, специфичность нового. Констатация специфичности нового кажется прерогативой молодости. Но уже в классические времена, если их брать в исторической перспективе, такое распределение функций оказывается иллюзией. Закономерной иллюзией, но иллюзией. В неклассической науке и в опыте, связанном с ее применением, исчезает основание для подобной иллюзии. Новый опыт заставляет тут же менять, модифицировать, обобщать, конкретизировать общие принципы. Классическое, в значительной мере иллюзорное разделение труда между поколениями теряет смысл.

В книге об Эйнштейне я попытался рассмотреть с этой точки зрения современный онтогенез научной теории, вспомнив при этом противопоставление старости и юности в написанном в начале нашей эры трактате Лонгина, анализировавшего с такой точки зрения различия между «Илиадой» и «Одиссеей» [28] . Лонгин приписывает «Илиаду» с ее накалом страстей молодому Гомеру, а проникнутую тихой мыслью «Одиссею» — старости поэта («Одиссея», по словам Лонгина, напоминает солнце, близкое к закату, оно сохраняет свои колоссальные размеры, но уже не пылает…). Если взрыв конструктивной мысли ассоциируется с солнцем в зените, с юношеской страстью и темпераментом, а спокойная разработка нового принципа с «Одиссеей», с солнцем на закате, то для современного научного творчества такая аналогия не подходит.

Соответственно в производстве объединяется разработка технических принципов (когда-то можно было сказать: «спокойная разработка…») и революционное преобразование этих принципов.

В целом неклассическая наука и ее применение сближает те характерные черты творчества, которые ассоциировались с возрастными ступенями. Понятие «акме» (так греки называли высший расцвет творческих сил человека) меняется, это уже не пик графика, а вытянутая вдоль оси времени кривая. Она достигает максимума сравнительно рано и сохраняет максимальное значение до смерти или почти до смерти. Поэтому борьба за долголетие в смысле улучшения условий жизни (в частности, оздоровление экологической среды) и повышения эффективности медицины соответствует требованиям современной науки и современного производства. Демографические опасения насчет увеличения процента стариков в составе населения и уменьшения трудового потенциала общества связаны с более чем наивным цифровым фетишизмом при определении возраста; на самом деле удлинение средней продолжительности жизни означает резкое уменьшение процента нетрудоспособных, резкое удлинение сроков максимальной творческой работоспособности.

Таким образом, геронтологический оптимизм тесно связан с гносеологическим, научно-техническим и экономическим оптимизмом.

Не следует, однако, думать, что геронтологические задачи вытекают из экономических. Субъект труда, его интересы — цель, исходный пункт, определяющий планы реконструкции характера, орудий и объектов труда. Интересы человека — экстенсивное и интенсивное увеличение жизни, ее продление и ее максимальное заполнение активным преобразованием мира. В следующей, второй, части книги будут рассмотрены объективные тенденции научного прогресса, а дальше, в третьей части, — специфическая проблема оптимизма, связь между указанной целью труда, производства, науки и объективными возможностями, создаваемыми неклассической наукой.

Можно ли вывести эту дату — 2000 год — из каких-то определений современной науки, из характера ее тенденций?

Прежде чем ответить на подобный вопрос, следует отметить существование обратной связи: само определение современных тенденций требует некоторого прогноза, картины развития науки в течение предстоящих десятилетий.

Здесь может оказаться уместной следующая аналогия. Представим себе физический эксперимент, при котором возникают новые элементарные частицы. Реакция, в результате которой появятся частицы, занимает очень небольшое время, скажем, 10 -22сек. Но чтобы определить, какие именно частицы появились, каковы их массы, заряды, длительность жизни, нужно представить себе, каково эвентуальное поведение каждой из частиц, как она будет двигаться, как ее путь будет искривляться в заданном магнитном или электрическом поле, какова будет длина ее трека до распада, заканчивающего существование частицы. Только такие представления об эвентуальной дальнейшей судьбе частицы придают физический смысл вопросу о ее принадлежности к тому или иному типу, о ее заряде, массе, времени жизни.

Характеристика современного научного прогресса напоминает определение эвентуальной судьбы частицы и определение ее типа. Сейчас очень трудно определить характер наметившихся в науке тенденций. Еще труднее определить технический эффект этих тенденций — те результаты, которые они дадут при своем практическом воплощении. Совсем трудно определить экономический и социальный эффект современных научных тенденций и их реализации. Но без таких прогнозов нельзя даже сказать, в чем состоят эти современные тенденции. Мы можем назвать частицу, определить ее тип, если мы видим ее эвентуальную судьбу, ее трек. Аналогичным образом мы можем определить тенденции научно-технического прогресса, назвать эти тенденции, выяснить их смысл только с помощью научных гипотез, научно-технических прогнозов и экономических проектировок.

Исходная и основная цель современного экономического, технического и научного прогноза — определение народнохозяйственной ценности различных возможных сейчас вариантов при выборе решения. Таким образом, речь по существу идет не о 2000-м, а о нынешнем годе. Это нужно подчеркнуть самым энергичным образом. Следующий пример разъяснит подобную актуальность прогноза. Представим себе, что при проектировке нового завода, шахты, электростанции, железной дороги, порта и т. д. необходимо определить срок моральной амортизации станка, агрегата или даже всего предприятия. В условиях научно-технической революции перспектива моральной амортизации может стать более существенной, чем перспектива физического изнашивания машины и даже чем перспектива истощения месторождения при проектировании шахты. Как ни трудно определить, когда появится машина или технологический процесс, который сделает неконкурентоспособными проектируемую машину или проектируемый процесс, как ни гадательны подобные расчеты, они в условиях научно-технической революции абсолютно необходимы. И в условиях научно -технической революции они связаны с еще более гадательными, чем технические, научными прогнозами, предвидением радикальных изменений, т. е. изменений не только конструкций и технологии, но и тех идеальных физических циклов, которые в той или иной мере воплощены в применяемых конструкциях и технологических методах.