Василий Налимов - Канатоходец

… и только тогда, когда выполнен будет нами целиком завет любви и мудрости, мы познаем истину и станем свободными, это свобода от Кармы, от мировой причинности. Тогда мы сами станем одной из вселенских причин, станем теми, кто может «вязать» и «разрешать».

В напряженной борьбе за добро против зла переплавляется постепенно природа человека, и алхимический процесс Великого Делания из грубого камня получает высшую духовную сущность.

В этой неустанной борьбе подается помощь отставшим, и самому можно подниматься, только поднимая других (с. 34).

Итак, мы начнем с того, что констатируем… существование прежде всего наших представлений. Эти представления меняются, текут как сновидения, и сначала в них самих нельзя уловить как будто никакой внутренней связи… (с. 5).

… никто нам не может ничего сообщить о том, что же есть «объективно», т. е. вне воспринимающего субъекта, а значит, так нельзя говорить (с. 7).

Сила формообразования или «воображения» у кристалла исчерпывается ростом данного индивида. У растения этот рост переходит границы индивида и дает зародыш — зерно другого индивида… У животного воображение идет еще дальше и создает мир эмоций и восприятий; наконец, у человека он вырастает до разумения — все это суть только различные фазисы проявления формообразующей силы — силы воображения (с. 8).

Я ощущаю себя, свое тело… Но раз я ощущаю свое тело, то прежде всего я сам противопоставляю себя же этому телу… Мое тело становится для меня «не-Я». Я его ощущаю как нечто «другое», а когда я хочу воздействовать на него, — оно и совсем оказывается «другим», так как знаю я его, пожалуй, не больше, чем любую «внешнюю» вещь, а кроме того, оно и сопротивляется моим желаниям… (с.12).

Мы говорили, что оно [познание] совершается через уподобления. Однако высшей степенью его является отождествление…

Акт отождествления и ставит нас перед фактом мистического познания (с. 13).

Мистическое познание преодолевает разделение на субъект и объект — оно совершается как отождествление двух: «Я» и «не-Я», но отождествление не подсознательное, а надсознательное, сверхсознательное. Такое сверхсознание достигается человеком фактически, но не путем рассуждений и умозаключений… При этом в акте отождествления необходимо действует воля, мудрость и любовь (с. 13).

Так в моем сознании живут желания, влечения, страсть, инстинкты и т. п. разнообразных духов, отожествленных мною с самим собой…

Во мне говорят различные голоса, и спорят различные голоса, и спорят различные индивидуальности [112]… И только все большее развитие моего самосознания может выяснить мне границы моего собственного «Я» (с. 14).

Эта Карма сплетает вместе судьбы отдельных индивидуальностей, групп, народов, пород всего мира… И можно проследить, конечно, почему оказываются сплетенными судьбы различных индивидуальностей… Отсюда следует, что, двигаясь постепенно в этом направлении, мы внутренним анализом самих себя, вместе с внешним исследованием мировых судеб семейств, народов, рас, пород и т. д.

постепенно распутаем клубок, составляющий то, что мы считаем совокупностью наших «Я» (с. 17).

Два стража порога стоят, не пропуская нас к сознательному восприятию внешнего мира и нашего «Я».

Страж, который загораживает нам путь к миропознанию, есть страх; и страж, стоящий на пути к самопознанию, есть стыд. Не нужно только думать, что тот страх и стыд, о которых мы здесь говорим и которые живут в нас, таковы, каковы эти переживания в обыденной жизни… (с. 20).

Нужно только всегда помнить, что Вселенная бесконечна, а мы сами бессмертны, что не было времени без нас и не будет… Вся Вселенная — гигантское сообщество существ, стоящих на различных ступенях совершенства, и на безмерной высоте над ними стоят те, кого с древних времен называли зонами… (с. 22).

Высшее, частичное воплощение кого видела Земля, были зоны… Это были зоны любви, давшие миру религии Кришны, Будды и Христа… Религии любви, мудрости и свободы… (с. 22).

Но никто из принявших человеческую форму не может подняться над человеком, не победив в себе трехглавого дракона эксплуатации, власти и лжи и его слуг — «стражей порога».

Это и рассказывается в мифе «Апокалипсиса»… (с. 23).

Конечно, есть и еще более высокие миры — они идут в бесконечную высь — это миры духов различных категорий и степеней совершенства…

А над всеми этими духами выше всего стоит Тот, Кого мы не можем ни определить, ни назвать, — Бог.

Он выше совершенства и выше даже бытия или небытия… Одинаково правы как те, что говорят о Нем, что он существует, так и те, которые говорят, что он не существует, и одинаково же они ошибаются…

Тем не менее мы для себя самих, а вовсе не для того, чтобы выразить подлинную сущность Бога, говорим о тех формах божественности, в которых мы, люди, можем Его себе мыслить. Бог в сверхбытии — непроявленный, Бог в бытии — Сущий и Творец и, наконец, Бог Спасающий…

Но это все в сущности только слова, не поддающиеся никакому дальнейшему определению… Мы бесконечно дальше отстоим от Него, чем инфузория отстоит от нас, и потому легче инфузории понять и выразить дифференциальное и интегральное исчисление, чем нам что-либо сказать о Боге.

Так от низшего мира до высочайших поднимается бесконечная лестница ступеней духовного совершенства.

На всех этих ступенях идет жизнь, борьба. И живут эти миры часто для нас менее понятной жизнью, чем была бы понятна жизнь человеческого общества для муравья или пчелы…

И тем не менее между всеми этими мирами есть единственная связь — цепь взаимодействий, и эта цепь и связь прежде всего определяется любовью… Поэтому бывали случаи, когда из миров более высоких духовные индивидуальности сходили в наш мир и «осеняли» людей, делая их вдохновенными пророками, глашатаями новых истин (с. 8–9).

Пневматик преодолел мысль путем «бунта» и поднялся от необходимости — к свободе, от справедливости — к любви (с. 22).

А пневматикам Он [Христос] говорил: «Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» [Мф. 5:13] (с. 22).

Итак, для пневматика миф — есть изображение подлинных реальностей бытия, есть как бы мировой роман или мировая трагедия (с. 27).

Пневматик «разговаривает» с ними [духовными существами] не на их языках, он воздействует на них «заклинаниями», и потому в этом случае он является магом. Слово же «маг» означает и «маг», и «мог», «мощь» и «могущество», и с другой стороны — «imago» — воображаю, I'imagination — воображение [113]… Маг может призвать духов, так как он знает их «имена» и может говорить с ними на их «языке», и «язык» этот, как и человеческий, есть определенный символизм, что и дало повод говорить о «магических формулах» (с. 26).