Николай Орбел - Ecce liber. Опыт ницшеанской апологии

Рецепт такого креативного чтения Ницше дает Фуко: «Единственное настоящее уважение к такой мысли, какой является мысль Ницше, состоит в том, чтобы использовать ее, деформировать ее, заставлять ее стонать и протестовать. И если тогда комментаторы скажут, что я верен или неверен Ницше, то это абсолютно не имеет никакого значения». Читать Ницше так, как предлагает Фуко, значит использовать все, завоеванное им, для того, чтобы идти дальше, оттолкнувшись от той последней вершины, на которую взошел этот мыслитель предельных высот. Это значит использовать Ницше как трамплин, чтобы перепрыгнуть за линию горизонта, которая скрывает от нас будущее, как плацдарм для продвижения дальше, как могучий попутный ветер, раздувающий паруса всякой самостоятельной мысли. Так читать Ницше – значит состязаться с ним.

Возможно, сегодня жизненной и исследовательской программой «поздних ницшеанцев» могут стать слова Жоржа Батая, сказанные им о себе: «Я – единственный, кто выдает себя не за толкователя Ницше, но за такого, как он сам». Может быть, все дело не в том, чтобы толковать, а быть, как Ницше? Но что это значит – быть как Ницше? Незадолго до смерти на этот вопрос дал ответ Мишель Фуко: «Я просто ницшеанец, и я пытаюсь по мере возможности в отношении определенного ряда проблем понять, с помощью текстов Ницше – но также с помощью антиницшеанских тезисов (которые все же являются ницшеанскими), что можно сделать в той или иной области». Быть Ницше – значит в своей жизненно-духовной практике ставить экстремальный эксперимент: превращая себя в перманентный поиск свободы, максимально раздвинуть границы собственного существования.

* * *

В данной статье моей главной задачей было побудить читателя пережить чтение «Воли к власти» как специфическую духовную практику. Нам надо научиться не читать, а претерпевать Ницше, как древние греки претерпевали трагедию, утверждая, тем самым могущество жизни во всем ее сборе. Ведь Ницше учит мужеству, которое понадобится нам в полной мере.

Сегодня очевидно, что большая «мирная» эпоха, начавшаяся после II Мировой войны и разгрома III Рейха, подходит к своему завершению. Все это время Ницше как бы пребывал в подполье истории. О нем мало вспоминали, он скомканно присутствовал в университетских курсах, пылился на книжных полках провинциальных магазинов, едва заметно тлел в культурном гетто. Более менее напряженно он жил лишь в сознании горстки отборных, как правило, не очень успешных, но всегда малочисленных маргинальных интеллектуалов, враждующих с господствующей культурой.

Но сегодня история подходит к крутому повороту, чреватому невиданными прежде катастрофами. Ибо внутренний потенциал напряжений, агрессивности и конфликтов, присущих человечеству, никуда не исчез. Напротив, он стремительно возрастает. В недрах нашей эпохи уже слышен тектонический танец плит, раскалывающий основы нашей цивилизации, и в возникающих раздвигах закручиваются тайфун чудовищной силы. Когда же этот тайфун вырвется наружу и социальные ураганы вновь охватят нашу планету, тогда Ницше выйдет из подполья и нам придется дать этому тайфуну его имя.

Сегодня Ницше возвращается. Как диагноз и программа он вновь властно стоит на глобальной повестке дня для человечества. И это одновременно обнадеживающий и устрашающий признак глобальных перемен. Но его значение не только в том, что он барометр приближающихся бурь. «Воля к власти» – это не только штормовое предупреждение. Это руководство по плаванию в штормовом океане.

Сегодня линия фронта между будущим и современностью пролегает по водоразделу между ницшеанством и нигилистическим позитивизмом, между дионистской политикой новых перспектив жизни и аполлоновским морально-властным комплексом позднего капитализма, стремящегося увековечить наличный порядок вещей. Взрывной потенциал ницшеанства к XXI веку достиг критической массы. В самой структуре ницшевской мысли изначально заложена неискоренимая непримиримость к любой действительности, препятствующей становлению сверхчеловека, свободного творца. «Воля к власти» – это настежь распахнутая дверь нашей планеты, через которую рвутся космические ветра, разгоняя протухший спертый воздух, превративший нас в бледных и чахлых последних людей.

В сносках в статье приняты следующие условные обозначения:

Ф.Ницше: Т.I (II) – Ф.Ницше. Сочинения в 2-х т.т., Москва, «Мысль», 1990;

KSA – F.Nietzsche.Kritiche Gesamtausgabe hrgs. von G.Golli und M.Montinari. Berlin-New York: De Gruyter 1967 ff.;

KGB – F.Nietzsche. Briefwechsel: Kritiche Gesamtausgabe. Berlin-New York: De Gruyter 1978 ff.

F. Nietzsche. KGB, Abt.3, Bd.5, S.482.

Воля к власти Пар. 910.

Ф. Ницше.

Ф. Ницше. Соч., т. II. с. 42, 82.

F. Nietzsche. KGB, Abt.3, Bd.1, S.445.

KGB III, 1, S.499

M. Heidegger. Nietzsche. Paris, 1998, t.I, p.20.

KGB III, 5, S.411.

Ф. Ницше. Соч., т. I, с. 671.

Ф. Ницше. Наст. Изд (Введение)

KGB, III, 1, S.485

KGB III, 3, S.240-241.

Ф. Ницше. Соч. в 2-х томах. Т. 2. М., 1986. С. 522.

. На самом деле 372 фрагмента – Ницше ошибочно дважды использовал два номера.

KGB III, 5, S.252.

KGB III, 5, S.264.

KGB III, 5, S.406.

Ф. Ницше, Т. II, с. 719.

KGB III, 5, S.410-411.

M. Heidegger. Nietzsche. P., 1998, t. I, p. 17.

KGB, III, 5, S.569.

M.Montinari. Reading Nietzsche. Urbana and Chicago, 2003 p.101.

KGB, III, 5, S.417.

KGB, III, 5, S.453.

Ф. Ницше, Т. II, с. 762.

KGB III, 5, S.528.

KGB III, 5, S.462.

Ф. Ницше. Т. II, с. 694.

KGB III, 5, S.503.

KSA. VIII. 25[6], 25 [II].

KGB III, 5, S.49?.

KGB III, 5, S.482.

KGB III, 5, S.377.

См. наст. издание.

Цит. по: M. Ferraris. «Storia della volonte di potenza» in: F. Nietzsche. La volonte di potenza. M. 2001, p.605-606.

Ibid. p.605.

В 1942 г. Архив присоединяется к Архиву Гёте — Шиллера. После краха III рейха, в мае 1945-го, материалы Архива уже были упакованы — то ли как важная улика, то ли как научная документация — для перевозки в США (Веймар поначалу оказался в американской оккупационной зоне). Однако не иначе как дух Ницше воспротивился этой “посмертной эмиграции” в страну “победившего торгашества”. Тюрингия переходит под контроль СССР, и рукописи остаются в “первом немецком государстве рабочих и крестьян”, где их опечатывают на долгие годы...

Посмертно (лат.).