неизвестен Автор - Тринадцать врат

Таких сект было великое множество. Поэтому первые церковные философы ("отцы церкви") занимались главным образом апологетикой, то есть выработкой принципов христианской религиозной философии и их защитой против этих ересей. Однако их уже подстерегала новая опасность, надвинувшаяся с другой стороны.

Христианство "хорошо легло" на платоническую философию: НЕОПЛАТОНИКАМ (Плотин и др.) импонировала идея о триипостасной сущности верховного Бога, в которой они видели платоновский треугольник (см. лекцию 9), включающий "En, Единое как способ нейтрализации бинера. Считается даже, что эту свою идею христиане у них и заимствовали, но нам с вами ясно, что речь здесь идет не столько о заимствовании, сколько об интуитивном открытии одних и тех же закономерностей устройства мiра.

Однако если "ипостаси неоплатонической триады - это

безличные сущности", философские категории, в каковом качестве

мы их и рассматривали, то "...ипостаси христианской Троицы - не

только и не столько диалектические категории, сколько 'лица',

личности (prosopa)" - Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли.

В: Культура Византии, т. 1, М., "Наука", 1984, - в таком

персонифицированном виде эти категории были понятнее простым

людям, какими были первые христиане.

Из всех направлений философской мысли того времени именно (нео)платонизм обладал наиболее высокоразвитым понятийным и категориальным аппаратом, поэтому первые христианские философы испытали на себе значительное его влияние.

Классическим и наиболее эзотеричным из философов-неоплатоников (не христиан) следует считать Ямвлиха ('Iamblichos, 280-330), провозгласившим догмат "всеобщего согласия тайноведцев всех времен и народов":

Все восточные и греческие мудрецы, маги и прорицатели,

поэты и философы, считал Ямвлих, во все времена возвещали одну и

ту же неизменную и непогрешимую доктрину, которую надо только

понять и истолковать правильно, чтобы убедиться в ее единстве...

Чем мы с вами, собственно, и занимаемся.

Ямвлих комментировал Платона в эзотерическом духе, чем оказал большое влияние на развитие оккультизма и повлиял на Пико делла Мирандола, христианских каббалистов и других западных эзотериков эпохи Возрождения, живших тысячу лет спустя. При этом он отмечал разницу не только между эзотеризмом и религией, но и между эзотеризмом и философией: "об эзотеризме надо мыслить эзотерически, о философии - по-философски". Эзотеризм (теургия - theourgia, греч. "богодействие") был для него выше философии.

Самого Ямвлиха, естественно, тоже провозгласили

"тайноведцем и чудотворцем". Каждый неоплатоник стремился стать

не только мыслителем, но и теургом, т.е., как сказали бы теперь,

"белым магом". Теория была неразрывно связана с практикой. Тот

же Ямвлих занимался астрологией, магией, гаданием и практикой

экстатического восхождения в сверхчувственные сферы, то есть тем

же, чем и другие учители-эзотерики всех времен и народов.

В этой связи можно упомянуть исихастов, "йогическую" секту

православных христиан, возникшую примерно в то же время (IV в.)

и обосновавшуюся на Афоне. Исихазм (Hesichasm, от греч.

`hsycheia - "внутренняя тишина") был мистическим течением,

начавшим с медитативной практики и завершившимся (к XIV в.)

разработкой вполне эзотерического учения о пути человека к

единению с Богом через сосредоточение сознания в себе самом

(Григорий Палама, 1296-1360).

Философы-христиане, как уже указывалось, тоже не могли не пользоваться этим эзотерическим багажом. Так, искренно уверовавший во Христа Ориген (185-253), гениальный эзотерик, не смог преодолеть противоречия между узостью раннехристианских догматов и широтой позднеплатонического мышления - и решил отказаться от последнего, поддавшись "магии креста". Поэтому церковники долго раздумывали, еретик он или нет, но все же в VI веке исключили его из числа авторитетных отцов церкви.

Однако Ориген успел все же сформулировать ряд положений, не

только повторяющих уже известные нам космологические и иные

представления, но и позволяющих осмыслить их по-новому. Так,

Ориген признавал существование не только нашего "уникального"

мiра, но бесконечного множества мiров, сводя тем самым

страшноватый вопрос о конце света в целом к вопросу об

исчезновении всего лишь одного из этих мiров, к тому же

наверняка не самого важного. Многим ли отличается этот постулат

Оригена от наших сегодняшних взглядов?

Подробный анализ философии Оригена - предмет истории

философии, а не наших занятий. Упомянем, однако, еще один его

постулат, о добре и зле. Зло - не самостоятельная сила, а всего

лишь недостаток добра в каком-то определенном месте и времени

("ошибка технологии", нарушение космического равновесия). Отсюда

простое и ясное понимание Спасения как восстановления

нарушенного равновесия. А раз так, значит, и Диавол спасется,

ибо его светлая сущность (ведь она была!) в конце концов

восстановится в первоначальной чистоте.

Этот постулат, расширенный до понимания обязательного

Спасения всех, называется апокатастасис (греч. "восстановление"

как воскресение всех и вся).

Крупнейшей фигурой среди "отцов церкви" того времени, безусловно, является Блаженный Августин, путем долгого поиска нашедший в христианских догматах, а точнее, вложивший в них тот глубокий смысл, которым, как с тех пор считается, они обладали изначально.

Бл. Августин (Aurelius Augustinus, 354-430). Сын римлянина и

христианки, он сначала был манихеем, потом увлекся греческой

философией (скептики, неоплатоники). В 32 года принял крещение,

в 41 стал епископом Гиппонским.

Для нас особенно интересны два его постулата: о Граде Божием и о Спасении.

"Два Града созданы двумя видами любви, а именно: земной любовью к себе вплоть до пренебрежения Богом, Небесный - любовью к Богу вплоть до забвения себя" (О Граде Божием). Град Земной - это сообщество обычных людей, неверующих или даже верующих, но "больных", т.е. обремененных грехами и суетой. Град Небесный - это сообщество праведных, незримая истинная Церковь.

Это - не только начало богословского представления о Церкви

торжествующей (христианский эгрегор) и Церкви воинствующей

(живущие христиане), это и начало эзотерического христианства,

цель которого сродни цели буддизма Махаяны: путь к Спасению

открыт для всех, все экзотерики могут стать эзотериками, и для

Спасения всей Земли лучше, чтобы они ими стали.

Правда, собственный опыт говорил Августину, что одних только человеческих сил, т.е. веры и горячего желания, для Спасения недостаточно. Лишь божественная благодать способна "вылечить больную душу". Чтобы обрести ее (или, пользуясь термином каббалистов, узреть Шехину - см. лекцию 8), нужно стремиться познать Бога, а для этого надо в первую очередь познать самого себя: