Жильбер Лели - Маркиз де Сад и XX век (сборник)

Литература. Искусство. Политика

Маркиз де Сад и XX век

Жильбер Лели. Садо-мазохизм Сада. Перевод М. Рыклина

Пьер Клоссовски. Сад и Революция. Перевод Г. Генниса

Морис Бланшо. Сад. Перевод В. Лапицкого

Жорж Батай. Сад и обычный человек. Перевод Г. Генниса

Жорж Батай. Суверенный человек Сада. Перевод Г. Генниса

Симона де Бовуар. Нужно ли аутодафе! Перевод Н. Кротовской и И. Москвиной-Тархановой

Альбер Камю. Литератор. Перевод Ю. Денисова

Ролан Барт. Сад. Перевод С. Козлова

Составление, сверка переводов и комментарии М. К. Рыклина

Редактор А. Т. Иванов

Художественное оформление коллекции Ю. А. Маркова

Издание осуществлено при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Французской Республики и при содействии Отдела культуры, науки и техники Посольства Франции в Москве

Художественный редактор А. А. Верцайзер

Технический редактор А Л. Снигиров

Корректор Н. С. Фомина

Сдано в набор 20.12.91. Подписано в печать 31.03.92.

Формат 84х108 1/32. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс.

Печать офсетная. Условн. печ. л. 13,44. Уч. изд. л. 9.44.

Тираж 50 000 экз. Заказ № 279 «С» 2. Изд. № 160.

РИК «Культура».

121835, Москва, Арбат. 35.

Ордена Трудового Красного Знaмeни Тверской полиграфический комбинат Министерства печати и информации Российской Федерации.

170024. г. Тверь, проспект Ленина, 5.

Это безмерное желание не имеет ничего общего с желанием в психоаналитическом понимании, — конечным, но нереализуемым; напротив, оно бесконечно и реализуемо.

Все сказанное относится исключительно к Саду-литератору, ибо ряд других его ипостасей к настоящему времени достаточно освоен «садоведами» и тем самым лишен присущей им в прошлом суверенности.

Т. е. связанный с выходом за пределы мира, управляемого здравым смыслом, трансгрессивный (термин Ж. Батая).

Влад. Набоков. Машенька… М., Худ. лит-ра, 1988, с. 309–310.

Двадцать два стиха из трагедии Расина «Британик» (II акт, II сцена), в которых император повествует Нарциссу о рождении его любви к Юнии, содержат — хотя это и прошло незамеченным [специалистами] — впечатляющее описание садо-мазохистских склонностей Оно состоит из четырех основных элементов объективного и субъективного свойства: зрелища нравственных страданий объекта желания (стихи 3 и 18); декорации вызывающих в душе образы принуждения, грубой силы, готовой себя проявить (стихи 8 и 9); склонности к насилию (вторая часть 20 стиха); наконец, мазохизма (19 стих и первая половина 20 стиха). Вот эта тирада Расина, которую мы вместе с тем вправе отнести к чистейшим созданиям французской поэзии:

Нерон

(перевод Э. Л. Линецкой)

Этот пассаж, равно как и следующий, свидетельствуют о тенденциозности в рассуждениях автора в эпоху, когда он писал это исследование. «Утопия Зла» абстрагируется не только от «скуки», но и от функционального, то есть утилитарного характера, который институты определенной социальной среды придают действию импульсивных сил. Если речь здесь идет об утопии «Зла», то значит Сад, воспользовавшись языком самих этих институтов, выражает идеал человеческой группы, которая, дабы заявить о своем «перманентном восстании», исходя из «состояния вечного движения» ее членов, осознавала бы тот факт, что она основывается не на чем ином, как на действии импульсов, освобожденных от всякой идеологической легитимации: поведение индивидов, как и природа их поступков, тотчас оказались бы принципиально иными. Именно в этом заключался бы тогда смысл утопических высказываний Сада: ибо, если отвращение, скука следуют за преступлением, совершенным с единственной целью это преступление совершить, то идея подобного преступления могла бы родиться только в существующем институциональном контексте, и за этим преступлением следовала бы подобная же скука, либо спад интенсивности; функциональность институционально структурированных импульсов настолько сильна, что индивиду лишь очень редко удается поддерживать себя на уровне импульсивной интенсивности, как только она, в качестве средства, перестает соответствовать цели, поставленной институтами, либо их сохранению как таковых, некоему трансцендентному смыслу, всеобщему Благу. Истинная проблема состоит скорее в том, чтобы установить, что в состоянии «перманентного восстания» продолжало бы структурировать импульсивные силы и в каких актах эти силы осознавали бы себя как не имеющие иной цели, кроме себя самих.

В журнале «Ревю де Пари», 1834 г.

Речь идет о романе «Жюстина». Жанен располагал третьей версией, наиболее непринужденной («Новая Жюстина»), опубликованной стараниями автора в 1797 году и переизданной в 1953 году «Либрери Жан-Жак Повер». Первая редакция, менее обработанная, чем вторая, была написана в Бастилии и называлась «Несчастья добродетели». Ее опубликовал в 1930 г. Морис Эне в издательстве «Фуркад». Переиздана в 1946 г. «Эдисьон дю Пуэн дю Жур» с предисловием Жана Полана, а в 1954 г. издательством «Либрери Жан-Жак Повер».

«Лотреамон и Сад», «Эдисьон де Минюи», 1949.

Подчеркнуто в тексте — прим. автора.

Маркиз де Сад. L'Aigle Mademoiselle; письма, опубликованные Жильбером Лели, с. 104.

Бланшо, цит. произв., с.215.

L'Aigle Mademoiselle…, с. 106.

Бланшо, цит. произв., с.216.

«Лотреамон и Сад», «Эдисьон де Минюи», 1949, с. 220–221. Исследование Бланшо не только является первым внятным изложением мысли Сада: по выражению автора, мысль эта помогает человеку понять самого себя, помогая ему изменить условия всякого понимания.

В «120 днях Содома», написанных в тюрьме, он впервые нарисовал картину высшей жизни, являющейся жизнью преступников, развратников, поглощенных криминальным сладострастием. Накануне 14 июля 1789 года, за то, что он пытался подстрекать к бунту прохожих, выкрикивая из окна своей камеры: «Парижане, заключенных режут!», его перевели в другую тюрьму. Саду не позволили ничего взять с собой, и рукопись «120 дней» пропала во время разграбления, последовавшего за взятием Бастилии. Люди, рывшиеся в куче разнообразных вещей, валявшихся во дворе, подобрали то, что показалось им наиболее ценным. Рукопись всплыла около 1900 года у одного немецкого книготорговца; маркиз де Сад сам признался, что «пролил кровавые слезы» из-за потери, которая действительно больно ударила по другим, по человечеству вообще.