Эмиль Дюркгейм - Моральное воспитание

И на этом фоне можно, наоборот, лучше понять то значение, весьма важное, которое мы приписали преподаванию наук. Мораль, как мы утверждаем, – это сфера серьезной жизни, она имеет своим объектом реальное. Действия, которых она от нас требует, касаются существ или вещей, реально бытующих вокруг нас. Следовательно, чем лучше мы будем знать эти существа и вещи, тем лучше мы будем справляться с выполнением действий, которые нам предписаны. Чем более верным будет наше представление о реальности, тем более мы будем способны вести себя подобающим образом. Но именно наука дает нам знание о том, что есть. Поэтому именно от нее и только от нее необходимо требовать идей, управляющих деятельностью, моральной деятельностью точно так же, как и всякой иной. Вот в чем состоит моральная польза научного образования.

Мы видели, что даже физические науки могут и должны служить этой цели; они позволяют привить ребенку здоровые интеллектуальные привычки, которые будут полезны для его практической морали. Очевидно, однако, что есть реальность, которую нам важно знать, и необходимо обучать этому знанию, потому что именно она является главным объектом моральной деятельности: это социальная реальность. Конечно, поскольку социальный мир не отделен какой-то бездной от мира природы, но воспроизводит его фундаментальные черты, науки о физической природе составляют для морали пропедевтику, обладающую неоспоримой пользой. Тем не менее общество имеет свои особенности, свое специфическое устройство; необходимо, поэтому, познавать его само по себе, устанавливать прямой контакт между умом ребенка и обществом. Правда, собственно наука о социальных фактах еще слишком рудиментарна, чтобы можно было преподавать ее в школе. Но среди школьных дисциплин есть одна, впрочем, близкая родственница социологии, которая может дать ребенку достаточно полное представление о том, что такое общество и каковы его отношения с индивидом. Это преподавание истории.

Для того чтобы ребенок мог привязаться к обществу, нужно, чтобы он ощущал в нем нечто реальное, живое, мощное, что доминирует над индивидом, но которому в то же время индивид обязан тем лучшим, что в нем есть. И нет ничего лучше для создания этого ощущения, чем преподавание истории, если оно правильно понято. Конечно, если, сохраняя верность старым заблуждениям, повторять ребенку, что наше современное право было создано Наполеоном, что литература XVII в. была инициирована личным влиянием Людовика XIV, что протестантизм создал Лютер, то это сможет лишь поддержать старый предрассудок, о котором мы говорили предыдущий раз, и согласно которому общество – это творение определенных индивидов, и у него совсем нет собственной природы, которая навязывается индивидам; этот предрассудок среди прочих печальных следствий имеет тот, что заставляет нас отождествлять родину с одним человеком. Но сегодня уже нет нужды обсуждать этот упрощенный способ понимания истории. На протяжении последнего столетия историки показали действие тех коллективных и анонимных сил, которые управляют народами, потому что они дело рук народов, потому что они исходят не от того или иного индивида, а от общества в целом. Так, даже история одной только Франции дает тысячи примеров, позволяющих привить ребенку ощущение реальности этой безличной жизни, будь то феодализм, крестовые походы или Ренессанс. Но что, может быть, окажется еще более доказательным, что еще больше поразит умы учеников, – это демонстрация не только того, как в каждый момент времени каждый из нас испытывает коллективное воздействие всех своих современников, но еще и того, как каждое поколение зависит от предшествующих поколений, как каждая эпоха, что бы в это время ни происходило, продолжает дело своих предшественниц, идет по проложенной ими пути, причем даже тогда, когда она думает, что движется в противоположном направлении. Можно ли представить более поучительное зрелище, чем эта социальная жизнь, идущая прямо, так сказать, неуклонно, своим собственным путем, несмотря на то что состав индивидов, посредством которых эта эволюция осуществляется, непрерывно обновляется?! И, разумеется, не может быть речи о том, чтобы перед учениками начальной школы предаваться абстрактным и философским рассуждениям о необходимом характере социальной эволюции. Трудно себе представить что-либо более неуместное. Речь идет лишь о том, чтобы создать у них сильное впечатление от того, что есть историческое развитие; речь главным образом о том, чтобы уберечь их от воздействия некоторых ложных идей, которые еще слишком распространены; и история нашей страны прекрасно подходит для такого подхода к преподаванию. Ведь она, в сущности, обладает замечательным единством. Нет ничего легче, чем показать ту идеальную преемственность, с которой она развивается, начиная с того момента, когда монархия укрепляется и подчиняет себе феодальный строй, когда появляются коммуны и вплоть до Французской революции. Самые разные и даже противоположные режимы, несомненно, делали одно и то же дело, настолько велика была сила вещей, которая заставляла их двигаться в одном и том же направлении. Абсолютная монархия и революционная демократия взаимно отрицают друг друга; и тем не менее именно первая проложила дорогу последней. У меня уже был случай показать, как моральное единство страны, которое использовали деятели Революции, было подготовлено Старым режимом. Связь между коммунальным движением и революционным движением известна сегодня всем; но известно также, как освобождение коммун поддерживалось королями. Будем остерегаться поэтому того, чтобы внушать веру в резкие разрывы, нарушающие преемственный характер развития. Преподавание истории не достигало бы своей цели, если бы не оставляло того ощущения, что, согласно известному выражению, история не начинается нигде, так же как нигде не заканчивается [185]. Чтобы привить любовь к идеям, обретшим формулировку в конце предыдущего столетия, нет необходимости представлять их как своего рода почти непостижимые импровизации. Наоборот, разве они не становятся авторитетней, если показывать, что в действительности они явились естественным результатом всего предшествующего развития? Даже слава деятелей Революции от этого не уменьшится, так как их подлинная заслуга состоит в том, что они извлекли из исторической ситуации те выводы, которые она логически в себе заключала. И таким образом ребенок, а затем взрослый, сможет понять, что права, которые признаются за ним сегодня, свобода, которой он наслаждается, моральное достоинство, которое он ощущает, все это – дело рук не тех или иных индивидуальностей, не того или иного поколения, а существа, одновременно личного и безличного, которое называют Францией; иными словами, это все общество целиком, начиная с самых отдаленных истоков, подготовило свое освобождение.