Сергей Чудинов - Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

Одним из последовательных критиков Пейпа стал Ассаф Могадам, в ряде публикаций подвергнувший тщательному разбору его националистическую концепцию терроризма смертников. Основные замечания можно прочитать в его статье, вышедшей в одном из номеров журнала «Studies in Conflict & Terrorism» за 2006 год [207] Moghadam A. Suicide Terrorism, Occupation, and the Globalization of Martyrdom: A Critique of Dying to Win // Studies in Conflict & Terrorism. - 2006. - № 29. -P. 707–729. . Мы кратко остановимся лишь на самых важных среди них.

А. Могадам прежде всего заостряет внимание на проблеме взаимосвязи избираемой ученым терминологии и характером анализа эмпирического материала. Как мы уже знаем из первой главы, феномен атак смертников имеет разную терминологическую фиксацию. Выбор конкретного термина накладывает определенные рамки на эмпирический материал и влияет на конечные теоретические выводы. Р. Пейп в качестве основного концепта избирает «терроризм смертников», но вкладывает в него не совсем традиционный для американской политологии смысл. Множество атак смертников, перечисленных в базе данных Пейпа, представляют собой покушения на военные объекты и людей в военной униформе, находящихся на службе, тогда как принято считать террористическими те атаки, которые нацелены на мирное население, не участвующее в военных действиях. «Взрывы, стрельба, захват заложников и другие атаки, осуществляемые против военнослужащих в униформе, однако, обычно именуются актами партизанской войны, повстанчеством или военными действиями низкой интенсивности, если они нацелены на мужчин и женщин в униформе, находящихся на службе» [208] Ibid. — Р. 710. . При более точном употреблении термина «терроризм смертников» пропорция между религиозными и секулярными группировками по количеству произведенных атак меняется в пользу религиозных, поскольку половина из всех атак, совершенных секулярными «Тиграми освобождения Тамил Илама» (точнее, 37 из 75, по статистике Пейпа), может быть признана террористическими, тогда как остальные атаки были покушением на военные объекты. Отсюда статистика существенно меняется и религиозно ориентированная организация Хамас опережает «Тигров», поскольку ей принадлежит 48 атак смертников против гражданского населения. Однако Пейп мог бы избежать этой «дефиниционной западни», если бы именовал атаки из своей базы данных более нейтральными терминами, такими как «атака смертника» или «миссия смертника» [209] Ibid.-Р. 711. .

Более существенный недостаток в методологии Пейпа также связан с терминологией. Его база данных, как известно, состоит из 315 атак террористов-смертников, осуществленных с 1980 по 2003 год. Могадам обратил внимание на то, что скрывается под таким, казалось бы, очевидным термином, как «атака смертника», и пришел в неописуемое удивление. Оказывается, под «атакой» у Пейпа подразумевается не только отдельный террористический акт с одним исполнителем, но также террористическое нападение на один объект, включающее в себя несколько атакующих смертников. Более того, даже террористические операции, осуществляемые в рамках одного тактического плана, которые состоят из нескольких отдельных атак, совершаемых в несколько дней и в совершенно разных географических точках. Так, террористические акты в Стамбуле 15 ноября и 20 ноября 2003 года Пейп обозначает как одну «атаку», несмотря на то что нападения представляли собой по сути две крупные операции, которые были нацелены в совокупности на четыре отдельных объекта города [210] Пятнадцатого ноября во время субботней молитвы были взорваны две синагоги в центре Стамбула, отстоящие друг от друга на 5 км, с помощью двух заминированных грузовиков. 20 ноября подорвались начиненные взрывчаткой автомобили у здания стамбульской штаб-квартиры британского банка HSBC и здания британского консульства, среди погибших оказался сам генеральный консул Роджер Шорт. . Пять отдельных атак 16 мая 2003 года в Касабланке Пейп также объединяет в одну атаку, так же, как четыре атаки 11 сентября 2001-го в США, и уж что еще менее понятно, «так же он поступает с двойным взрывом посольств США в Кении и Танзании 7 августа 1998 года (произведены практически одновременно. — С.Ч .), даже несмотря на то, что взрывы посольств имели место в двух отдельных странах» [211] Moghadam A. Defining Suicide Terrorism // Root Causes of Suicide Terrorism: Globalization of Martyrdom / ed. by Ami Pedahzur. - London, 2006. - P. 15. .

Вольная терминологическая трактовка понятия «атака смертника» приводит к тому же результату, что и предыдущая двусмысленность с термином «терроризм»: созданию искаженного представления о соотношении количества атак смертников религиозных и «секулярных» группировок соответственно. Учитывая, что Аль-Каида и ее дочерние организации известны своими множественными атаками [212] А. Могадам обнаруживает, что 21 «атака» Аль-Каиды в базе данных Пейпа в действительности 21 «инцидент», состоящий из 39 отдельных атак смертников. Moghadam A. Suicide Terrorism, Occupation, and the Globalization of Martyrdom: A Critique of Dying to Win // Studies in Conflict & Terrorism. - 2006. - № 29. - P. 712. , происходящими практически синхронно в различных местах, манера подсчета статистических данных Пейпа лишь играет ему на руку в отстаивании тезиса о строго националистической природе терроризма смертников и низком значении роли религии. В итоге мы видим явный случай, когда методология оказывает значительное влияние на конечные выводы [213] Moghadam A. Defining Suicide Terrorism // Root Causes of Suicide Terrorism: Globalization of Martyrdom / ed. by Ami Pedahzur. - London, 2006. - P. 15. .

Могадам также поставил под сомнение высокую эффективность терроризма смертников (третий тезис Р. Пейпа). Избрав иную методику оценки конечных итогов террористических кампаний, детально изученных Пейпом, ученый значительно снизил стратегическую эффективность атак смертников с 54 % успешных кампаний, закончившихся уступками террористам, до 24 % [214] Moghadam A. Suicide Terrorism, Occupation, and the Globalization of Martyrdom: A Critique of Dying to Win // Studies in Conflict & Terrorism. - 2006. - № 29. -P. 711. . Это было достигнуто из-за внесения в сферу анализа неоконченных террористических кампаний из списка Пейпа, которые продолжаются достаточно долго, а именно, не меньше чем среднюю продолжительность завершившихся кампаний. К тому же из списка семи «успешных» террористических кампаний он исключил три, итоги которых весьма сомнительны в плане соответствия целей террористов и практических последствий [215] Сюда входят три террористические кампании Хамас против Израиля. Мы уже говорили об очевидной сомнительности связи террористической кампании 1997 года и освобождением духовного лидера Хамас от тюремного заключения. Могадам считает весьма спорными и два предшествующих случая. В частности, он указывает на то, что Хамас никогда не признавал соглашения в Осло, а его тактика всегда была нацелена на срыв мирных переговоров вместо выманивания уступок. «Маловероятно, что Хамас был заинтересован в ускоренном уходе Израиля, равно как и то, что это наложило мораторий на бомбинги смертников, последовавший после ухода из Газы, в качестве жеста доброй воли». Moghadam A. Ibid. — Р. 715. Да и поведение Израиля не укладывается в логику «насильственного принуждения», если учесть тот факт, что на неделе, последующей за частичным выходом из сектора Газа в мае 1994 года, Израиль арестовал 400 боевиков Хамас, что вряд ли может быть оценено в качестве попытки умиротворить экстремистов. Ibid. . Такая переоценка эффективности терроризма смертников вновь привела к вопросу о том, почему радикальные группировки отдают предпочтение этой тактике по сравнению с другими формами повстанческой и террористической борьбы. Есть ли здесь иные мотивы помимо «стратегической логики» и тактических преимуществ?