Сергей Чудинов - Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

Часть авторитетных ученых, специалистов в области терроризма смертников (М. Крамер, А. Могадам, М. Хафез и др.) признают важную роль религиозного фактора на фоне множества секулярно мыслящих исследователей, отрицающих его хоть сколько-нибудь серьезное значение. Однако даже в исследованиях этих авторов религиозное измерение терроризма сводится до религиозной идеологии, религиозно-культурных детерминант социального протеста и «культуре мученичества». Но первостепенным вопросом для любого исследователя терроризма смертников должен быть тот, ответ на который не умещается в социологическую парадигму рационального актора, — почему в определенных условиях часть современных мусульман из различных стран, регионов и культур готовы пожертвовать собой во время акта террористического возмездия над врагом? Почему он приобрел столь масштабную популярность в современном мире ислама? В чем необходимость и смысл такой жертвы, в большинстве случаев основанной на свободном выборе? Между тем очевидно, что без готовности отдельных индивидов к жертве собой терроризм смертников не имел бы социального фундамента.

Сместив внимание с индивидуально-личностного уровня на организационно-стратегический, основная часть распространенных на Западе теорий, призванных объяснить сущность терроризма смертников, тем самым практически изгнала антропологическое измерение из рассматриваемого явления. Антропологический фактор был сведен до набора частных психологических мотивов и личных стимулов террориста-смертника, рассматриваемого полностью или частично через концепт рационального актора. Но сводим ли террорист-смертник к рациональному актору? Учитывая особенности его ситуации, его скорее следовало бы оценивать как экзистенциального субъекта,т. е. субъекта, который делает не рациональный, а экзистенциальный выбор.

Последний включает в себя определенного рода рациональность. Но рациональность эта покоится не только на культурных и мировоззренческих установках, теологической легитимации, но также определенном типе духовности (в которой он находит смысловую основу протеста), личной религиозной вере и метафизических ценностях ислама. Для смертника его решение осуществить мученическую операцию связано со способностью поставить себя на грань бытия и небытия и сделать фундаментальный выбор, определяющий все его дальнейшее существование и его личную судьбу. Это выбор, который для исламиста свидетельствует о том, есть ли у него искренняя вера, готов ли он отрешиться от земной жизни в пользу жизни грядущей, предать себя в руки Господа и Божественного предопределения? В этом выборе соединяется множество мотивов, притягиваемых к единому полюсу, среди которых: сопротивление культурной, экономической и политической экспансии неисламских цивилизаций (в первую очередь Запада), противопоставление ценностям светской либеральной культуры религиозных ценностей ислама, духовный протест против доминирования первых в современном мире, подчеркивание своего культурного и духовного превосходства особым отношением к собственной смерти, исполненной сакрального и сотериологического смысла, наконец, желание преодолеть слабость собственной цивилизации путем личной жертвы.

Далее мы позволим себе предложить некоторые новые пути осмысления феномена терроризма смертников (существующего в рамках современной исламской культуры), в потенциале способные расширить уже сложившиеся методологические и концептуальные границы его исследования и развернуть выше поставленные тезисы. Для реализации поставленной задачи, во-первых, необходимо поместить феномен терроризма смертников в предельно широкий социокультурный контекст с целью поиска фундаментальных факторов цивилизационного порядка, способствующих его порождению. В каком состоянии находится современное мусульманское общество и культура ислама? Какие глобальные вызовы стоят перед ней? Почему ее различные региональные сегменты фактически повсеместно затронуты процессами радикализации и политизации своей религиозной традиции? Ответив на эти и подобные им вопросы, мы приоткроем новый аспект заданной темы, имеющий социально-философское звучание. Вторым шагом станет попытка экспликации, т. е. проявления и описания ценностного ядра современной исламистской культуры мученичества, лежащей в основе религиозного экстремизма, «духовного воспитания» и идейной подготовки террористов-смертников. Данный аспект относится к религиозно-этическим основаниям терроризма смертников.

Осмысливая мировые геополитические реалии времен после распада Советского Союза и завершения холодной войны, в 1990-е годы американский политолог С.Хантингтон выдвинул концепцию «столкновения цивилизаций»,прогнозирующую основные тенденции в развитии политических взаимоотношений между народами и государствами в глобальном масштабе. Основные идеи ученого сводились к следующим.

Во-первых, Хантингтон предсказал постепенный упадок Запада в ближайшем будущем, о чем предупреждал еще основатель европейской теории локальных цивилизаций в первой четверти XX века (О. Шпенглер). Несмотря на то что западная цивилизация еще долго будет сохранять свои доминирующие позиции (возможно, в течение всего XXI века), в будущем ей придется лишиться безусловного лидерства, существуя в условиях полицивилизационного мира. С экономическим подъемом Азии (прежде всего, Китай и Индия) и развитием цивилизаций других регионов, традиционно относившихся к «третьему миру», ценности Запада, доминирующие во всем мире с эпохи колониализма, будут заменяться самобытными ценностями Востока и укреплением местных культур. Хантингтон не разделял эйфории некоторых ученых, которые считали, что победа капиталистического Запада в холодной войне приведет к «завершению идеологической эволюции человечества» и глобальной универсализации идеологии и ценностей западного либерализма (Ф. Фукуяма). Разделению мира по стандартам политической идеологии пришел конец, но не в смысле всеобщего признания либеральной демократии как высшей формы общественного устройства, а в смысле обесценивания значения какой-либо политической идеологии вообще в сознании современного человека.

Во-вторых, Хантингтон сформулировал идею о том, что в политических взаимоотношениях народов в XXI веке все большую роль будут играть культурные различия, пролегающие между культурными общностями высшего порядка — цивилизациями. Это означает, что политические конфликты и войны современности имеют тенденцию чаще возникать по линиям разлома цивилизаций, нежели по причине идеологических, этнических или каких-либо иных противоречий. Одна из таких границ пролегает между цивилизацией Запада и цивилизацией ислама.