Якоб Бёме - Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении

10. Когда же в этой печали дух мой (о котором я тогда мало или ничего не разумел) решительно воздвигся к Богу как бы с великою бурею, и все мое сердце, и весь ум со всеми прочими мыслями и со всею волею сосредоточились на том, чтобы неотступно бороться с любовью и милосердием Божиим и не отступать, пока Он не благо­словит меня, то есть не просвятит меня своим Святым Духом, чтобы я мог уразуметь Его волю и избавиться от моей печали: тогда дух мой пробился.

11. Когда я в упорном рвении моем так жестоко наступал про­тив Бога и против всех врат адовых, как если бы сил моих было еще больше, в готовности положить свою жизнь (чего я, конечно, не был бы в состоянии сделать без содействия Святого Духа Божия), то вскоре, после нескольких жестоких боев, дух мой пробился сквозь врата адовы до самого внутреннего рождения Божества и был там объят любовью, как жених обнимает возлюбленную невесту свою.

12. Каково же было ликование в духе, я не могу ни описать, ни высказать: и это не может быть сравнено ни с чем, лишь с тем, когда посреди смерти рождается жизнь; еще можно сравнить это с вос­кресением из мертвых.

13. В этом свете дух мой вскоре проник зрением все и во всех тварях, а также в зелени и траве, познал Бога, кто Он есть, и как Он есть, и какова его воля: и вскоре в том же свете выросла и моя воля в великом побуждении описать существо Божие.

14. Но так как я не был в состоянии тотчас же охватить глубо­кие рождения Божии в их существе и постичь их в моем разуме, то прошло добрых 12 лет, пока было дано мне истинное разумение; и было с ним, как с молодым деревом, посаженным в землю: сначала оно молодо, и нежно, и приятно на вид, особенно если оно хорошо принялось расти; но оно не тотчас же приносит плоды и даже если бы зацвело, цветы отпадают; и немало пройдет над ним холодных ветров, морозов и снегов, прежде чем оно вырастет и начнет прино­сить плоды.

15. Так было и с этим духом: первый огонь был лишь семенем, а не пребывающим светом; немало холодных ветров пронеслось над ним с той поры, но воля никогда не угасала.

16. Это дерево нередко также испытывало себя, не может ли оно принести плод, и покрывалось цветами, но до сей поры цветы сбивались с дерева ветром: вот оно взращивает ныне свои плоды.

17. От этого света получил я свое познание, а также мою волю и побуждение; и хочу описать это познание, сообразно моим дарова­ниям и предоставить действовать Богу, хотя бы я привел в гнев этот мир, диавола и все врата адовы, и хочу выждать, каково в этом деле намерение Бога. Ибо я слишком слаб, чтобы узнать его предначер­тания, хотя дух и дает познать в свете кое-что из будущих вещей, однако я еще слишком слаб по своему внешнему человеку, чтобы постигать их.

18. Но душевный дух, который качествует совместно с Богом, постигает их ясно, животному же телу достается лишь беглый взгляд на них, как если бы сверкнула молния: ибо так бывает с са­мым внутренним рождением души, когда, возносимое Святым Ду­хом, оно прорывается сквозь самое внешнее рождение, сквозь врата ада; но самое внешнее рождение вскоре снова затворяется, ибо гнев Божий держит его в плену, в своей власти, под крепким запором.

19. И тогда исчезает познание самого внешнего человека, и он ходит в своем печальном и скорбном рождении, как беременная женщина, к которой подступают боли, и которая хотела бы родить, и, однако, не может, и непрестанно мучается.

20. Так бывает и с животным телом: вкусив однажды от Боже­ственной сладости, оно непрестанно алчет и жаждет по ней; но диа­вол, в силу гнева Божия, успешно обороняется; и человек на этом пути принужден всегда оставаться лишь в скорбном рождении, и нет ничего в его рождениях, кроме сражений и битв.

21. Я написал это не в похвалу себе, но в утешение читателю; если возбудится в нем, быть может, охота идти вместе со мною по моему узкому мостку, чтобы он не приходил так скоро в отчаяние, когда встретятся ему и попадут на глаза врата ада и гнева Божия.

22. Когда мы вместе пройдем этим узким мостком плотского рождения на тот зеленый луг, куда не достигает гнев Божий, тогда возрадуемся этим перенесенным бедствиям, хотя бы и пришлось ныне быть посмешищем мира и дозволять диаволу в силу гнева Бо­жия бушевать над нами: это ничего не значит; это еще лучше будет к лицу нам в оной жизни, нежели в этой мы носили бы царский ве­нец, ибо весьма скоротечно это время и не стоит того, чтобы назы­вать его временем.

23. Теперь заметь: когда мы собираем свои мысли о небе — что есть небо, или где оно, или какое оно,— то не надо тебе возноситься мыслями за много тысяч миль отсюда, ибо это место или небо не есть твое небо. И даже если бы оно было связано с твоим небом как тело, и оно действительно есть тело Божие, однако ты стал тварью не в том месте, которое за много сот миль, но в небе сего мира, вме­щающем в себе и такую глубину, которая не есть человеческое чис­ло.

24. Ибо истинное небо повсюду, также и в том месте, где ты стоишь или идешь: когда дух твой постигает самое внутреннее рож­дение Божие и пробивается сквозь звездное и плотское, то он уже на небе.

25. И это неопровержимая истина, что во всех трех рождениях над глубиною сего мира есть чистое, прекрасное небо, в котором весьма светло, прекрасно и радостно восходит существо Божие вме­сте со святыми ангелами, и тот не родился от Бога, кто стал бы от­рицать это.

26. Но ты должен ведать, что место сего мира своим самым внутренним рождением качествует совместно с небом над нами и есть единое сердце, единое существо, единая воля, единый Бог, все во всем. А то, что место сего мира не зовется небом и что существует затвор между верхним небом над нами, вот какой это имеет смысл.

27. Верхнее небо охватывает два царства — Миха-Эля и Ури­Эля и всех святых ангелов, которые не пали вместе с Люцифером; и это небо осталось, как оно было от вечности, прежде сотворения ангелов.

28. Другое небо есть сей мир, в котором царем был Люцифер; он зажег свое внешнее рождение в природе, и вот теперь оно есть гнев Божий и может быть названо не Богом, или небом, а только погибелью.

29. Потому и затворяется верхнее небо в своем самом внешнем рождении до тех пределов, до каких достигает гнев Божий и до ка­ких простиралось правление Люцифера, ибо поврежденное рожде­ние не может достигать чистого.

30. Это значит, что самое внешнее рождение сего мира не мо­жет постигать самого внешнего рождения неба над миром, ибо они друг пред другом как жизнь и смерть или как человек и камень.

31. Вот почему существует крепчайший затвор между самым внешним рождением верхнего неба и сим миром. Ибо твердь между ними есть смерть, господствующая во всех концах в самом внешнем рождении в сем мире; ею и затворен сей мир, так что самое внешнее рождение верхнего неба не может сойти в самое внешнее рождение сего мира: между ними великая пропасть.