Якоб Бёме - Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении

Раньше я сказал: не тот человек нищ, кто хочет исполнять волю Божью, но кто так живет, что отрешен от воли Божьей равно, как от своей, настолько, насколько отрешен был, когда не был. Эту нищету зовем мы "высшей нищетой". Во-вторых, говорили мы: тот человек нищ, который ничего не знает о делах Господних в себе. Если свобо­ден он от всякого знания и познания, как свободен Бог от всяких вещей, то это — "самая явная нищета". Третья же есть "нищета по­следняя". О ней-то и хочу я сказать теперь; это именно та нищета, когда человек ничего не имеет.

Теперь напрягите все ваше внимание! Я часто говорил, и вели­кие учителя также говорят: "Человек должен быть настолько сво­бодным от всяких дел и вещей, как внешних, так и внутренних, что­бы быть приютом Божьим, где мог бы действовать Бог". Сегодня скажем мы иначе. Если даже человек и свободен от всяких вещей, и тварей, и себя самого, и Бога, и, кроме того, Бог нашел в нем приют для дела Своего, тем не менее мы говорим: покуда еще в человеке остается "что-либо", до тех пор он не нищ "последней нищетой". Ибо Бог не ставит целью дел Своих, чтоб человек сохранял в себе приют, где бы Он мог являть Себя. В том истинная нищета духа, чтобы че­ловек оставался настолько свободен от Бога и всех дел Его, что если бы Бог захотел проявиться в душе, то должен был бы Сам стать оби­телью, где будет Он действовать. И как охотно сделал бы Он это! Ибо если бы нашел Бог человека в той полной нищете, то ведь это был бы Он Сам тогда, что подвергался бы Своему же действию. Так как тут Он Сам Себе обитель для Своих свершений! Тут Он одно в Себе Самом совершаемое дело. Тут, в этой нищете, достигает вновь человек вечного бытия, бытия, в котором он был, есть и будет жив во веки.

Тут можно возразить на слова святого Павла: "Все, что я есть, то получил я благодатию Божиею". А наша речь парит выше всякой благодати, как и выше всякого познания, всякой воли и всякого желания. Ответ на это таков: слова святого Павла суть только слова Павла; он не сказал их, осененный благодатью, ибо благодать дейст­вовала в нем так, что только сущность его достигла совершенства самого единства. Этим исчерпывается ее действие. Когда же дейст­вие благодати прерывалось, тогда, несомненно, становился Павел вновь тем, чем был.

Поэтому мы говорим: человек должен быть настолько нищ, чтобы он был "обителью, где мог бы действовать Бог". До тех пор, покуда в человеке есть обитель,— есть в нем и многообразие. По­этому и молю я Бога, чтобы Он сделал меня свободным от Бога! Ибо несущее бытие по ту сторону Бога, по ту сторону различности. Там был я только самим собою, там хотел я себя самого и видел себя са­мого, как того, кто создал вот этого человека. Там я первопричина себя самого, моего вечного и временного существа. Только в этом я родился. По вечной сущности моего рождения не могу я никогда и умереть. По вечной сущности моего рождения, я был от века, есмь и в вечности пребуду! Лишь то, что составляет мое временное сущест­во, умрет и превратится в ничто, ибо это принадлежит дню и долж­но исчезнуть, как время. В моем рождении рождены были все вещи; я был сам своей первопричиной и первопричиной всех вещей. И желал бы, чтобы не было ни меня, ни их. Но не было бы меня, не было бы и Бога. Нельзя требовать, чтобы это было понято.

Один великий учитель утверждает, что его прорыв в вечность есть нечто более высокое, нежели его первоначальный исход. Когда исходил я от Бога, сказали все вещи: "есть Бог". Но не это может дать мне блаженство, ибо себя сознаю я при этом творением. А в этом прорыве, когда хочу я быть свободным в воле Божьей, а также свободным от этой воли Божьей, и от всех дел Его, и от Самого Бога, я больше всякой твари, я не Бог и не тварь; я то, чем я был и чем я пребуду во все времена! Тогда ощущаю я прорыв, который возносит меня выше ангелов. В этом прорыве становлюсь я настолько богат, что не довольно мне Бога со всем, что Он есть, со всеми Его божест­венными делами, ибо в этом прорыве приемлю я то, в чем Бог и я — одно. Тогда я сам то, что я был; не пребываю и не убываю, ибо я сам тогда то неподвижное, что движет всеми вещами. Тут Бог не нахо­дит больше в человеке обители, ибо вновь завоевал себе здесь чело­век нищетой своей то, чем он предвечно был, чем навсегда останет­ся. Тут поглощен Бог-Духом. Это "последняя нищета", какая только может быть!

Кто не понимает этой речи, пусть и не печется о том, ибо поку­да не дорос он до этой правды — не поймет ее. Не продуманная это, а непосредственно истекающая из сердца Божьего правда! Чтобы стала нашим уделом жизнь, в которой постигли бы мы сами эту правду, в том да поможет нам Бог! Аминь.

Во свете Твоем, Господи, мы узрим свет!" — говорит царь Давид.В Много толкуют учителя о том, каким образом человек дол­жен созерцать Бога. Обыкновенно говорят, что это должно проис­ходить "в сиянии Славы". Мне же такое понимание кажется спор­ным и неустойчивым. Мне уже приходилось раньше говорить, что человек носит "свет" в себе самом, это его действенный разум: он должен быть светом, в котором человек, переживая блаженство, созерцает Бога.

И вот каким образом они хотят это доказать: как существо со­творенное, каков он и есть, человек находится в состоянии несо­вершенства, так что он по природе своей может познавать Бога, как может познавать Его творение, а именно в образах и ликах, что я доказывал раньше; выйти же из себя самой при помощи лишь од­ной природной способности душа не может; это должно скорее слу­читься в условиях сверхъестественных, именно в "сиянии Славы"!

Этому противоречит понятие, о котором я теперь хочу гово­рить. Святой Павел сказал однажды: "Благодатию Божьею я есмь то, что есмь"! (Он говорит "благодатию", а не то, что он сам благодать; это ни одно и то же!) Но всем известно, что всегда лик дает вещест­ву его сущность. Что такое благодать, это определяется учителями различно; я говорю, что она есть нечто иное, чем просто "свет, непо­средственно изливающийся в душу из природы Бога": она есть сверхъестественный облик души, через который Он дал ей сверхъ­естественную сущность. И хотя я высказал мнение и придержива­юсь его, что душа одним своим природным действием не может выйти из себя, все же она может это силой благодати, через которую даруется ей сверхъестественная сущность. Но при этом вы не долж­ны забывать, что благодать сама не действует. Так же возносит она и душу превыше всякого действия.

Но хотя даруется благодать лишь сущности, воспринимается она также и силами души. Ибо если вообще надлежит душе что­либо тут делать, она нуждается в благодати, чтобы силой ее выйти из собственного действия (как познание и любовь).

Когда таким образом душа готова взлететь сама над собой и войти в ничто, где нет ни ее самой, ни ее действия, тогда она "в бла­годати". Напротив, быть самому "благодатью", означает то состоя­ние, когда душа действительно себя опередила, себя одолела, когда она пребывает в своей чистой беспредельности и сознает одну лишь себя — как Бог! Знайте — и это так же верно, как то, что жив Бог! — покуда душа будет еще в состоянии сознавать себя, как нечто сотво­ренное и природное, и действовать сообразно этому, до тех пор не стать ей самой "благодатью", но она может быть "в благодати". Ибо для этого надобно, чтоб душа была свободна от всякого действия, как внутреннего, так и внешнего, как свободна от него "благодать", не знающая никакого делания,— это то самое, о чем святой Иоанн говорит так: "и от полноты Его все мы приняли и благодать на бла­годати", именно надо сначала быть в благодати, чтоб потом стать самой благодатью. Высшее действие благодати — привести душу к тому, что есть она сама!