Якоб Бёме - Духовные проповеди и рассуждения. Аврора, или Утренняя заря в восхождении

Вторая сила именуется гневной (irascibile); на ней кольцо "Твой — мир!" Почему? Поскольку в мире, постольку в Боге, по­скольку вне мира, постольку вне Бога!

Третья сила именуется желанием (concupicibile), ей надень кольцо "Довольно!", что значит: с тебя должно быть довольно вся­ких тварей Господних. Но Бога не должно быть тебе довольно нико­гда! Бога не может быть тебе никогда довольно: чем полнее имеешь ты Бога, тем больше хочешь Его. Если бы могло стать тебе довольно Бога, если бы "довольно!" могло когда-либо быть отнесено к Богу, то Бог не был бы Богом.

И на высшие силы должен ты на каждую надеть золотое коль­цо. Высших сил также три. Первая именуется возможностью сохра­няющей (memoria). Эту силу уподобляют Отцу в Троице. На ней должен ты носить золотое кольцо "Сохранение", чтобы все вечные вещи сохранялись в тебе.

Вторая именуется разумом (intellectus). Эту силу уподоляют сыну. На ней также должен ты носить золотое кольцо "Познание". Дабы вне времени, во все времена, познавать тебе Бога. "Как так?" Ты должен познавать Его без помощи образа, без посредства, без уподобления. "Но если я познаю Его без посредства, я стану вполне Он, а Он — я!" Это именно я и разумел. Бог должен стать "я", а "я" — Богом, так всецело одним, чтоб этот Он и это "я" стали Одно и так пребыли — как чистое бытие,— чтоб и творить в вечности единое дело! Ибо покуда этот Он и это "я", или, что то же,— Бог и душа, не станут единым "Здесь!" и единым "Теперь!", до тех пор "я" и Он ни­когда не смогут действовать вместе или стать всецело единым.

Третья сила именуется волей (voluntas). Эту силу уподобляют Духу Святому. На ней должен ты носить золотое кольцо "Любовь", чтобы любить тебе Бога! Любить же Бога ты должен, не сообража­ясь с Его благосклонностью или с чем другим; не потому — что Он милостив! Бог совсем не благосклонен; Он выше всякой любви, вся­кой милости. "Как же должен я Его любить?" Ты должен любить Бога вне духовности. Это значит: твоя душа должна быть недухов­ной, лишенной всякого лика духовности. Ибо пока душа твоя со­храняет образ духа, до тех пор держится она образного. Пока она такова, она не обладает единством, а также единородностью. А раз она не обладает ими, не может она никогда по-настоящему любить Бога, потому что истинная любовь покоится на рождении в Боге. Поэтому должна твоя душа стать свободной от всякого духа, стать вне духа. Ибо если ты еще любишь Бога как духа, как Лицо, как не­что, имеющее образ, то отринь все это! "Но как же должен я тогда любить Его?" Ты должен любить Его таким, каков Он есть: не-Бог, не-Дух, не-Лицо, не-Образ, но одно чистое, светлое единство, дале­кое от всякой двойственности. И в это единое "Ничто" должны мы вечно погружаться из бытия. В этом да поможет нам Бог! Аминь.

сказал на латыни изречение, написанное в Песне Песней; по­Янемецки оно гласит: любовь сильна, как смерть.

Это изречение как раз подходит для восхваления возлюбившей Христа великой любовью святой Марии Магдалины, о которой столько писали святые евангелисты, что слава о ней распространи­лась по всему христианскому миру, и так далеко, как это редко бы­вает. И хотя многие достоинства и добродетели ее заслуживают прославления, но горячая и превеликая любовь ее ко Христу горела в ней с такой неизреченной силой и так в ней действовала, что именно эту любовь и действие ее по всей справедливости можно сравнить с непреклонной смертью. Оттого и может быть сказано о ней: "Сильна, как смерть, любовь".

Три вещи, которые производит в человеке смерть тела, совер­шает любовь в человеческом духе. Во-первых, смерть похищает и отнимает у человека все преходящие вещи, так что не может он уже, как раньше, ни обладать, ни пользоваться ими. Во-вторых, про­ститься нужно ему и со всеми духовными благами, радовавшими тело и душу: с молитвой, с созерцанием и добродетелью, со святым паломничеством, словом, со всеми хорошими вещами, которые да­ют утешение, усладу и радость духовному человеку; ничего этого не может он больше делать подобно тому, кто мертв на земле. В-третьих, смерть лишает человека всякой награды и достоинства, которые он мог бы еще заслужить. Ибо после смерти не может он уже больше ни на волос двинуться в Царствие Божие: он остается с тем, что уже здесь приобрел. Эти три вещи должны мы принять от смерти, ибо она — расставание тела с душой. Но если любовь к Гос­поду нашему "сильна как смерть", она также убивает человека в ду­ховном смысле и по-своему разлучает душу с телом. Но происходит это тогда, когда человек всецело отказывается от себя, освобождает­ся от своего "я" и таким образом разлучается сам с собой. Происхо­дит же это силой безмерно высокой любви, которая умеет убивать так любовно. Называют же ее недугом сладким и смертью ожив­ляющей. Ибо такое умирание есть излияние жизни вечной, смерть телесной жизни, в которой человек всегда стремится жить для соб­ственного своего блага.

Но эта сладкая, отрадная смерть производит в человеке все это лишь тогда, когда она настолько сильна, чтобы действительно убить его, а не только сделать его хилым, как случается это со многими людьми, которые долго хиреют, прежде чем умереть. Другие хиреют не долго. А еще другие умирают смертью скоропостижной. Также бывает часто, что люди долго колеблются и рассуждают прежде, нежели преодолеют себя настолько, чтоб для Бога всецело отказать­ся от себя. Ибо часто поступают они так, словно хотят положить свою душу и умереть, но опять возвращаются к прежнему и жадно ищут еще хоть какой-либо малой для себя выгоды; так что делают они не исключительно ради Бога, а кое-что оставляют и для себя. И до тех пор они все еще не мертвы по-настоящему, но, умирая, чах­нут против воли своей; покуда наконец благодать Божия, то есть любовь, не одолеет и они не умрут вполне для себялюбия. Ибо ни­что не может умертвить себялюбия и корысти, которые суть жизнь и природа человека, кроме любви сильной, как смерть, иначе никак не могут быть умерщвлены эти свойства. Потому и терпят такую муку те, что в аду. Ибо они алчут только своего, алчут, как бы осво­бодиться им от муки! И никогда не может им быть дано это. Потому и умирают они вечной смертью, что жажда своекорыстия не умерла в них и никогда умереть не может. И ничто в мире не может им по­мочь, кроме одной любви, которой они совсем непричастны.

Таким образом, любовь не только сильна, как телесная смерть, она гораздо сильнее адской смерти, которая не может помочь осуж­денным, как та любовная смерть, что одна действительно убивает жизнь желания и своекорыстия. И происходит это на трех ступенях.

На первой разлучает эта смерть, то есть любовь, человека с пре­ходящим, с друзьями, имуществом, почестями и всеми творениями, так что ничем он больше не владеет и не пользуется ради себя и предумышленно не двинет ни одним членом по собственной воле и ради собственной пользы. Когда это достигнуто, душа тотчас начи­нает искать благ духовных и обращается к ним, к молитве, благого­вению, добродетели, восхищению, к Богу. О них научается она ра­деть и ими научается наслаждаться с упоением, оно же выше всех наслаждений, которыми утешалась она раньше. Ибо эти духовные блага по самой природе своей более свойственны ей, нежели блага вещественные. И оттого, что Бог так создал душу, что она не может быть без утешения, а от вещественных радостей она отказалась, чтобы обратиться к духовным, они дают ей такую отраду, что гораз­до труднее ей расстаться с ними, нежели было ей раньше расста­ваться с вещественными. Ибо тот, кто сам это испытал, хорошо зна­ет, что часто бывает гораздо легче отказаться от всего мира, нежели от одного какого-нибудь утешения, одного задушевного чувства, какое иногда дается в молитве или другом каком духовном подвиге.