Сью Придо - Жизнь Фридриха Ницше [litres]

Гитлеру нравилось мнить себя вождем-философом. Он любил упоминать в разговоре великие имена. Однако сложно найти доказательства того, что он действительно изучал философию Ницше. Широко распространено мнение, что он этого не делал.

Среди уцелевших книг, которые составляли его библиотеку во время заключения в 1924 году, когда он написал «Майн кампф», не обнаружено каких-либо работ Ницше [43]. Возможно, те не сохранились, хотя и были в библиотеке, но даже позднее собрание книг Гитлера не содержало ни одного экземпляра, по которому было бы заметно, что его неоднократно читали. Печально известный фильм 1934 года о Нюрнбергском съезде НСДАП был назван демонстративно по-ницшеански «Триумфом воли», но, когда режиссер Лени Рифеншталь спросила Гитлера, нравится ли ему читать Ницше, тот ответил: «Нет, я его как-то не очень… Это не мой путь» [44].

Сложные идеи Ницше казались Гитлеру бесполезными, но простые лозунги и понятия вроде сверхчеловека, «воли к власти», «морали господ», «белокурой бестии» и «по ту сторону добра и зла» можно было использовать по своему усмотрению. Пианист Гитлера Эрнст Ганфштенгль, который как минимум однажды сопровождал его в архив, беспощадно, но метко описывал своего фюрера как бармена, который брал все, что годилось для смешивания отравленного коктейля геноцида [45]. Ницше был далеко не единственным философом, с которым обошлись подобным образом. Гитлер выдирал цитаты в поддержку антисемитизма, национализма и превосходства немецкой расы из Канта и других философов. Как отмечал Ганфштенгль, «как Робеспьер нашинковал гильотиной учение Жан-Жака Руссо, так и Гитлер с гестапо применили схожий трюк политического упрощения к противоречивым теориям Ницше» [46].

Но даже в то время, когда архив был полон пропагандистов и словоблудов, узурпировавших слова и смысл работ Ницше, и среди нацистов встречались те, кто понимал всю абсурдность продвижения партией его идей. Эрнст Крик, выдающийся идеолог партии, саркастически отмечал, что из Ницше вполне мог бы получиться ведущий идеолог национал-социализма, если бы тот был социалистом, националистом или хотя бы сторонником расовой чистоты [47].

В 1934 году Гитлер прибыл с визитом на виллу Зильберблик вместе с Альбертом Шпеером, главным архитектором и создателем помпезной архитектуры Третьего рейха. К радости Элизабет, Шпееру был поручен проект мемориала Ницше. Муссолини тоже внес свой вклад, прислав гигантскую греческую статую Диониса.

Элизабет скоро должно было исполниться 90 лет. Большую часть времени она проводила в постели, слушая, как ей читают «Майн кампф». За девять дней до смерти она написала про Гитлера: «Если бы кто-то знал этого великого, поразительного человека так же хорошо, как я, он бы не смог не полюбить его» [48].

Смерть была милосердной к Элизабет. Она заболела гриппом и умерла спустя несколько дней, 8 ноября 1935 года, мирно и безболезненно. Она умерла так же, как жила, без тревоги и сомнений в самой себе. Ей всегда удавалось убедить себя в том, что ее представления соответствуют реальности, и она умерла в счастливой уверенности, что брат любил ее больше всех. Кроме того, она искренне считала, что прославила его в веках. Это она, а не Ницше, создала архив. Это ее, а не брата выдвинули на Нобелевскую премию. Это ей, а не брату присудили почетную степень старейшего Йенского университета. Это она руководила широчайшими продажами книг. Это она, а не брат, была удостоена дружбы наиболее высокопоставленного человека страны – самого канцлера Германии.

Гитлер сидел в первом ряду в зале архива, где для прощания было выставлено тело Элизабет. Он возложил огромный помпезный венок и торжественно выслушал непомерные панегирики, восхвалявшие Элизабет как одну из жриц Вечной Германии – второй была Козима Вагнер. Элизабет бы очень польстило такое сравнение. Гитлер не так часто позволял фотографировать себя в грусти, но по этому поводу разрешил.

«Я напуган, – писал Ницше, – мыслью о том, что абсолютно непригодные люди и ничего не понимающие профаны однажды станут ссылаться на мой авторитет. Это мука для любого великого учителя в истории человечества, – знать, что под влиянием обстоятельств он может стать как благословением, так и бедствием» [49].

У Ницше никогда не было желания стать во главе политического течения. Ирония ситуации с присвоением нацистами его идей заключалась в том, что в человеке Ницше интересовало сугубо индивидуальное, а не стадное, независимо от того, политика или религия пыталась пасти это стадо.

Ницше называл человека «больным животным», поскольку у него все есть, но он все равно исполнен ненасытной жажды метафизического, которую никак не может утолить. Многие современники Ницше для удовлетворения этой жажды обратились к науке и дарвинизму, но, как отмечал сам Ницше, смысл науки не в религии, а эволюция далека от морали. «Хорошо» и «плохо» для эволюции соответствуют всего лишь «полезному» и «менее полезному», что никак не соотносится с моралью и этикой. Утверждение Ницше «Бог мертв» говорит о том, что замалчивалось в век, не желающий признавать очевидное. Законы, существующие на протяжении последних двух тысяч лет цивилизации, без веры в божественное не имеют никакого морального авторитета.

Что случится, когда человек откажется от морального кодекса, на котором была выстроена вся его цивилизация? Что значит быть человеком, не прикованным к центральной метафизической цели? Может ли образоваться смысловой вакуум? Если да, то что может его заполнить? Если будущей жизни нет, окончательный смысл остается лишь здесь и сейчас. Давая власть жизни без религии, человек должен сам взять на себя ответственность за свои поступки. И все равно Ницше видел, как его современники продолжают лениво существовать в подобии компромисса, отказываясь изучать собственную безликость, не решаясь ударить молотом по идолам, чтобы понять, правдив ли их звук.

Этот вопрос по-прежнему остается актуальным. Та часть «может быть» Ницше, которая до сих пор привлекает нас, заключается в отказе предоставлять нам ответ. Наше предназначение состоит в том, чтобы искать смысл и ответы на вопросы, если они вообще существуют, самим. В этом настоящее достоинство сверхчеловека.

Мы должны отказаться и от веры в науку, и от религиозной веры, но все равно сохранить нравственные ценности. Во-первых, человек должен стать самим собой. Во-вторых, amor fati , человек должен принять то, что приносит жизнь, избегая тупиковых путей разочарования и ненависти к себе. Только после этого человек сможет превозмочь себя и реализоваться как сверхчеловек, то есть примириться с самим собой, обрести радость в своей земной цели и веселиться во всем великолепии существования, согласившись с конечностью своего бытия.