Бертран Рассел - Завоевание счастья

Изменения в отношениях между родителями и детьми представляют собой частный пример всеобщего распространения демократии. Родители больше не уверены в своих правах относительно детей, а дети больше не считают себя обязанными уважать и почитать родителей. Добродетель послушания, прежде внушавшаяся безоговорочно, вышла из моды – и это правильно. Психоанализ вселил в образованных родителей страх перед неосознанным причинением вреда детям. Целуя ребенка, можно зародить в нем эдипов комплекс; а если не целовать – спровоцировать приступ ревности. Приказывая ребенку сделать то-то и то-то, можно породить ощущение греховности; если ничего не требовать, дети могут приобрести привычки, нежелательные с точки зрения родителей. Если ребенок сосет большой палец, родители воображают всякие ужасы, но совершенно не знают, что делать, чтобы заставить ребенка забыть о пальце. Родительство, ранее триумфальное отправление власти, стало робким, тревожным и преисполнилось сомнений и угрызений совести. Прежние простые радости исчезли, в тот самый миг, когда, благодаря новой свободе одиноких женщин, мать вынуждена жертвовать намного большим, чем прежде, ради материнства. В этих обстоятельствах сознательные матери не требуют многого от своих детей, а несознательные матери требуют слишком многого. Сознательные матери сдерживают свою естественную любовь и робеют; несознательные ищут в детях компенсацию за радости, от которых пришлось отказаться. В первом случае ребенок остается без родительской любви, во втором – попадает под чрезмерную опеку. Ни в том ни в другом случае нельзя обрести то «врожденное» счастье, которое заложено в идею семьи.

Стоит ли удивляться, с учетом сказанного, тому, что рождаемость снижается? Падение рождаемости по стране в целом достигло показателя, из которого следует, что численность населения вскоре начнет сокращаться, а среди обеспеченных эта точка и вовсе давно пройдена, причем не в одной стране, а практически во всех наиболее цивилизованных странах мира. Имеется не так много доступных статистических данных по рождаемости среди обеспеченных, но два факта можно извлечь из упомянутой выше книги Джин Эйлин. Судя по всему, в Стокгольме с 1919 по 1922 год плодовитость женщин профессионального сословия составила всего треть от общей плодовитости населения, а среди четырех тысяч выпускников колледжа Уэллсли, США, в период с 1896 по 1913 год количество новорожденных детей не превысило трех тысяч человек, тогда как для предотвращения фактического вымирания населения требовалось восемь тысяч, причем ни один из них не должен был умереть во младенчестве.

Не приходится сомневаться в том, что цивилизация, созданная белой расой, характеризуется следующим: при сохранении нынешних пропорций развития мужчины и женщины, к ней приобщившиеся, становятся бесплодными. Наиболее цивилизованные суть самые бесплодные, а наименее цивилизованные суть самые плодовитые, и пропасть между ними непрерывно расширяется. В настоящее время мы наблюдаем вымирание наиболее умных слоев западного общества. Уже очень скоро западные народы в целом сократятся в численности, разве что их состав не начнет пополняться за счет иммиграции из менее цивилизованных областей мира. Однако, приобщившись к образу мыслей своей новой родины, иммигранты тоже станут сравнительно бесплодными. Ясно, что цивилизация с такой особенностью нестабильна; если мы не сумеем обратить вспять сегодняшний ход событий, ей суждено рано или поздно уступить место какой-то другой цивилизации, в которой стремление к родительству сохранило достаточно сил, чтобы не допустить сокращения населения.

Официальные моралисты в каждой западной стране пытаются справиться с этой проблемой посредством дидактических наставлений и сентиментальности. С одной стороны, они говорят, что долг всех семейных пар – рожать столько детей, сколько позволит Господь, невзирая на все осложнения для детского здоровья и счастья. С другой стороны, нынешние кумиры толпы (мужчины) восхваляют священные радости материнства и уверяют нас, что большая семья с избытком больных и терзаемых нищетой детей выступает залогом счастья. Государство вмешивается в эти речи, утверждая, что ему необходимо пополнение рядов пушечного мяса, ибо как иначе обеспечить бесперебойную работу всех хитроумных современных орудий уничтожения? Как ни странно, отдельный родитель, даже принимая эти доводы применительно к другим, целиком и полностью их игнорирует в применении к себе. Психология от богословов и патриотов порочна. Теологи преуспевают до той поры, пока люди искренне верят в рассуждения об адском пламени, но сегодня только малая часть населения воспринимает эту угрозу всерьез. Что касается государства, его доводы откровенно и избыточно жестоки. Люди могут соглашаться с тем, что кто-то другой должен обеспечивать поставки пушечного мяса, но их ничуть не прельщает необходимость жертвовать собственными детьми для этих целей. Посему государство способно лишь и далее удерживать бедноту в невежестве; эти усилия, как свидетельствует статистика, обречены на провал повсюду – кроме разве что самых отсталых западных стран. Очень немногие мужчины и женщины станут заводить детей из чувства долга перед обществом, даже если будет твердо постановлено, что такая общественная обязанность существует. Мужчины и женщины заводят детей либо в надежде, что они добавят им счастья, либо потому, что не знают, как предотвратить беременность. Вторая причина по сей день остается немаловажной, однако неведение в данном отношении неуклонно сокращается. Ни государство, ни церковь не в состоянии помешать этому процессу. Значит, если белая раса хочет выжить, нужно, чтобы родительство вновь начало приносить счастье родителям.

Если присмотреться к человеческой природе в отрыве от текущих обстоятельств, станет очевидным тот факт, что родительство вполне способно психологически обеспечить самое большое и длительное счастье среди всех, предлагаемых жизнью. Несомненно, это более справедливо для женщин, чем для мужчин, но также верно и для мужчин, более, нежели принято сейчас думать. Так, во всяком случае, утверждалось почти во всех книгах, написанных до настоящего времени. Гекубу дети заботят больше, чем Приам; Макдуф сильнее тревожится о своих детях, чем о жене [82] Гекуба и Приам – в «Илиаде» царица и царь Трои; рассуждение о предпочтении детей мужу оставим на совести автора. Макдуф – персонаж трагедии У. Шекспира «Макбет»: он бежит, спасая свою жизнь, но – опять-таки вопреки утверждению Рассела, – первый вопрос вестнику из Шотландии задает о жене, а не о детях (правда, позднее, уточняя ход событий, сначала спрашивает об участи детей, а уже затем об участи жены). . В Ветхом Завете мужчины и женщины отчаянно стремятся оставить потомство; в Китае и Японии подобное мировосприятие сохранилось до наших дней. Конечно, приходится слышать, что это объясняется почитанием предков. Но мне думается, что дело здесь совсем в другом, а именно в том, что культ предков представляет собой отражение интереса, который люди питают к продолжению своего рода. Если вспомнить о женщинах из профессионального сословия, о которых говорилось выше, становится ясно, что желание иметь детей должно быть крайне сильным, иначе ни одна такая женщина попросту не пошла бы на необходимые жертвы. Что касается меня самого, то для вашего покорного слуги счастье родительства – выше всякого прочего, какое мне доводилось испытывать. Когда обстоятельства вынуждают женщин и мужчин отказываться от этого счастья, у них все равно остается глубинная потребность в нем; без ее удовлетворения человек ощущает разочарование и беспокойство, причину которых он обычно и сам не понимает.