Дэвид Эдмондс - Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Подобные примеры стали основой для убедительной критики таких различий, как различие действия и бездействия. И если эта критика успешна, она должна иметь важные следствия: как полагает моральный философ Питер Сингер, в результате такой критики, если мы знаем, что не смогли спасти чью-то жизнь, мы должны быть столь же виновными, как если бы действительно ее отняли. Но у тех, кто желает отстаивать моральную силу этих различий, есть хитрый ответ. Они говорят, что, даже если различие иногда не работает, это еще не значит, что оно вообще никогда не работает. Даже если мы соглашаемся с тем, что Смит и Джонс одинаково виновны, это не доказывает того, что все действия морально равноценны, при прочих равных условиях, любым бездействиям.

Эту защиту поддержал американский философ Фрэнсис Камм [79] Шелли Каган высказывает похожую идею в работе: Kagan S. The Additive Fallacy. Chicago: Ethics, 1988. . Тогда вся загвоздка в том, что надо выяснить, когда определенное различие имеет вес, а когда нет, и для этого нам нужно объяснение того, почему различие морально значимо в определенных случаях, но не в других.

Наиболее известная за всю историю жертва трамвая, каталонский архитектор Антони Гауди, прославился своими сложными постройками в неоготическом и барочном стиле.

Его незаконченный шедевр «Саграда Фамилия» привлекает миллионы туристов своими странными и в чем-то даже грозными шпилями, напоминающими украшенные драгоценностями ракеты. Если и существует философ, чей стиль больше всего напоминает Гауди, так это Фрэнсис Камм. Бодрствуя по ночам, она выбирается из дома в ранние часы, придумывая мысленные эксперименты. «Я чувствуя себя так, словно бы меня впустили в огромный мир различий, которые не были видны другим или, по крайней мере, мне. Этот мир захватывает меня не меньше прекрасной картины» [80] Цитируется по документальному фильму BBC World Service «Would You Kill The Big Guy» (май 2010). .

В поисках формулировки принципов, которые должны определять, как мы можем, а как не можем относиться к людям, Камм предлагает (и критикует) некоторые принципы, поражающие своей барочной избыточностью. Один слой сложности накладывается на другой. Это настоящий фонтан различий. Существует принцип альтернативного основания, принцип контекстуального взаимодействия, принцип этической цельности, принцип инструментальной рациональности, принцип иррелевантных благ, принцип иррелевантной потребности, принцип иррелевантных прав, принцип Вторичного Заблуждения. А еще мы не должны забывать принцип Независимости Иррелевантных Альтернатив от Допустимого Ущерба и принцип Вторичной Допустимости. Два последних настолько важны, что заслужили отдельных сокращений — ПДУ и ПВД.

Также у Камм есть богатая палитра доктрин. И среди них есть одна, которую стоит выделить, поскольку она иллюстрирует оригинальность работы Камм, служит примером проводимых ею тонких и изощренных различий, а кроме того, это различие интуитивно кажется весьма убедительным. Она называет его Учением о Тройном Последствии. Это учение содержит третий компонент в дополнение к двум знакомым нам по УДП, а именно к различию между последствиями, которые входили в намерения, и последствиями, которые предвиделись. Она объясняет этот момент примером, названным ею «Случаем вечеринки».

Предположим, что я хочу устроить вечеринку, чтобы люди хорошо провели время, хотя понимаю, что в итоге вечеринка приведет к ужасному бардаку: надо будет мыть бокалы, пылесосить ковры и оттирать винные пятна. Я предвижу, что, если моим друзьям будет весело, они будут чувствовать себя обязанными мне (не самое приятное чувство) и помогут мне с уборкой. Я принимаю решение провести вечеринку, но только потому, что предвижу, что они потом мне помогут. Но я не провожу вечеринку для того, чтобы мои друзья почувствовали себя обязанными и потому помогли мне — это не входит в мои цели. Для меня причина устраивать вечеринку — сделать так, чтобы гости повеселились [81] Kamm F. Intricate Ethics. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 95. . Камм приходит к выводу, что я не намереваюсь сделать так, чтобы мои гости почувствовали себя обязанными мне. По словам Камм, похожее различие существует и между совершением чего-то по той причине, что это убьет человека рядом, и совершением чего-то с намерением убить стоящего рядом.

Это тонкое различие присутствует в различных сценариях с вагонетками [82] Хотя Камм проводит это тонкое различие, она сама считает, что практически во всех случаях намерение, с которым совершается то или иное действие, не важно для того, считать ли такое действие допустимым. Она полагает, что релевантные факты должны относиться не к ментальным состояниям, а к причинным отношениям. Главный для нее вопрос — является ли убийство одного причинно необходимым средством спасения пятерых. . Рассмотрим случай «Шесть за одним».

Положение наблюдателя практически не отличается от ситуации в сценарии «Тупик». За одним человеком на тупиковой ветке находится шесть человек, привязанных к рельсам. Один человек, если вагонетка врежется в него, остановит ее. Поскольку допустимо направить вагонетку в Тупик, столь же интуитивно верным представляется то, что не менее допустимо поступить так же в случае «Шесть за одним». Однако в «Тупике» решение направить поезд на боковой путь оправдывалось тем, что не было намерения убить кого бы то ни было. В качестве доказательства этого мы можем представить то, что бы мы почувствовали, сумей этот человек сбежать: несомненно, мы бы почувствовали радость и облегчение. Это был бы лучший из возможных миров. Вагонетку удалось бы отвести от пятерых, и при этом не убило бы ни одного другого человека.

Но мы не можем сказать того же самого о случае «Шесть за одним». В этом сценарии мы хотим, чтобы вагонетка наехала на одного — это нам нужно. Если этого не случится, если этот человек сбежит, вагонетка покатится к шестерым и убьет их. То есть нет смысла менять направление вагонетки, если она не наедет на одного человека.

Значит ли это, что, если мы разворачиваем вагонетку в случае «Шесть за одним», мы намереваемся убить этого одного человека? И должны ли мы соответственно сделать вывод, что разворот вагонетки в «Шести за одним» является морально неприемлемым? Такой вывод кажется неверным, и не в последнюю очередь потому, что убийство одного не используется в качестве средства спасения пятерых. Мы повернули вагонетку не для того, чтобы она врезалась в одного.

Именно здесь на помощь нам приходит различие Камм. Я могу сказать, что в сценарии «Шесть за одним», если я разворачиваю вагонетку, я делаю это не для того, чтобы она врезалась в одного человека, а потому, что она врежется в него, и именно поэтому правильно будет ее развернуть.