Коллектив авторов - Проблемы русского космизма. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2013

1. Шапошникова Л.В. Земное творчество космической эволюции. М.: МЦР; Мастер-Банк, 2011.

2. Шапошникова Л.В. Вестники Космической эволюции. В 2 т. М.: МЦР; Мастер-Банк, 2012.

Русский космизм как направление в философии, зародившееся в конце XIX – начале XX в., объединяет мыслителей, устремивших исследовательскую мысль на познание взаимосвязи всего сущего во Вселенной. Использование различных способов получения знаний, не только научных, но и духовных, или метанаучных, как классифицирует их современная академическая наука, позволило ученым-космистам избежать обездушенности и механистичности научного творчества, гармонично сочетая рациональное с интуицией, эксперимент с созерцанием, научные факты с воображением. Таким образом, русский космизм имеет тенденцию к синтезу науки и метанауки, применяя способы познания, известные еще с эпохи мифологического мышления: сны, видения, образные восприятия, озарения, откровения и др.

Николай Александрович Бердяев, размышляя над откровениями, выделил ряд особенностей данного способа познания. Во-первых, откровение нельзя объяснить «исторической причинностью» [1, с. 46]. Во-вторых, оно «открывается внутреннему, духовному человеку … Откровение есть как бы пробуждение внутреннего человека, существование которого предшествует возникновению объектного мира» [1, с. 17]. В-третьих, откровение «носит характер прорыва иного мира» [1, с. 53] в мир плотный. В-четвертых, откровение «идет не только сверху, оно подготовляется и снизу … от человека, от его творческой активности» и «зависит от состояния человека» [1, с. 52]. В-пятых, Н.А.Бердяев поясняет, что откровение – это «всегда пронизывание человека божественным лучом, изменяющим человеческое сознание» [1, с. 52]. Таким образом, в откровении личность выступает в качестве посредника между Высшим миром и земным человечеством и служит не пассивным воспринимающим объектом, но субъектом процесса.

Немаловажным условием принятия откровения, по мнению Бердяева, является то, что оно «должно быть приемлемо для человеческого сознания» [1, с. 46], то есть уровень сознания личности должен соответствовать поступающему знанию. Однако в любом случае сознание накладывает определенную «антропоморфную и социоморфную печать» [1, с. 16], другими словами, вносит так или иначе искажения в первоначальный энергоинформационный импульс из Высших сфер, проходящий через внутренний духовный мир человека.

Выявленные Н.А.Бердяевым сущностные особенности духовного процесса, называемого откровением, позволили мыслителю прийти к выводу, что субъектом этого процесса может стать лишь человек высокого духовного потенциала: «Всегда были люди Духа, всегда были подготовители эпохи Духа, всегда были люди профетического Духа. Всегда были в истории христианства люди, у которых был неохлажденный огонь. Всегда были мудрецы, которые излучали свет, они были в мире дохристианском. Всегда существовали мистики универсального значения» [1, с. 147–148].

Другие философы-космисты также считали, что в новой науке должны занять достойное место метанаучные способы познания. Владимир Иванович Вернадский писал, что отделение этих способов от науки может быть «только в воображении» [2, с. 31]. Сам Вернадский имел яркий опыт духовного познания во время болезни, когда он буквально прожил часть своей будущей жизни, и, будучи истинным ученым, подробно и последовательно описал его: «В мечтах и фантазиях, в мыслях и образах мне интенсивно пришлось коснуться многих глубочайших вопросов жизни и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти. Это не был вещий сон, т. к. я не спал – не терял сознания окружающего. Это было интенсивное переживание мыслью и духом чего-то чуждого окружающему, далекого от происходящего. Это было до такой степени интенсивно и ярко, что я совершенно не помню своей болезни и выношу из своего лежания красивые образы и создания моей мысли, счастливые переживания научного вдохновения» [2, с. 112].

В.И.Вернадский переживал довольно тонкие ощущения, которые ему, современному человеку, сложно было понять, но, вероятно, еще сложнее было эти чувства описать: «Я не только мыслил и не только слагал картины и события, я, больше того, почти что видел их (а м[ожет] б[ыть] и видел) и, во всяком случае, чувствовал – например, чувствовал движение света и людей или красивые черты природы на берегу океана, приборы и людей. А вместе с тем я бодрствовал» [2, с. 112–113]. Вернадский четко осознавал реальность происходящих с ним процессов и не воспринимал их как иллюзии или как построения рассудка.

Из записей Владимира Ивановича мы понимаем, что «научное вдохновение», пережитое во время болезни, не было для него единственным опытом духовного познания. «…Мысль образами и картинами, целыми рассказами, – пишет он, – обычная форма моих молчаливых прогулок или сидений» [2, с. 13]. Всей своей жизнью и научным творчеством ученый доказал возможность синтеза научного и метанаучного способов познания и применимость в науке информации, полученной из более тонких, высоких сфер инобытия. В своем дневнике В.И.Вернадский писал, что именно в моменты духовных прозрений он находил новое в научной области. Интересны свидетельства ученого о возможностях, которые откроются перед человечеством при исследовании мышления. Он делился личным опытом мыслетворчества, отличающимся особым качеством и степенью утонченности. В момент получения информации, писал В.И.Вернадский, «ярко пробегали в моей голове … некоторые из этих мыслей, которые казались мне очень важными и обычно фиксировались в моем сознании краткими сентенциями и какими-то невыраженными словами, но прочувствованными моим внутренним чувством, моим “я” и очень мне тогда ясными впечатлениями» [3, с. 18]. В этих словах описан тонкоэнергетический процесс, уловимый лишь на уровне чувствознания.

Из личного опыта В.И.Вернадского следует и другой важный вывод о том, что процесс восприятия мыслей из тонких миров сопровождается особым состоянием подъема, вдохновения, радости, когда мысли как бы возникают все, целиком, но «выявляются» и осознаются не сразу, а постепенно, с течением времени.

Исследуя духовный опыт Востока, В.И.Вернадский пишет об интуитивном методе познания, характеризуя его как «углубленное, словесно не выражаемое переживание» [4, с. 373]. Прослеживая связь интуиции с научным познанием, Владимир Иванович утверждает: «Интуиция, вдохновение – основа величайших научных открытий, в дальнейшем опирающихся и идущих строго логическим путем, – не вызываются ни научной, ни логической мыслью, не связаны со словом и с понятием в своем генезисе. В этом основном явлении и в истории научной мысли мы входим в область явлений, еще наукой не захваченную, но мы не только не можем не считаться с ней, мы должны усилить к ней наше научное внимание» [2, с. 412].