Коллектив авторов - Аристотель. Идеи и интерпретации

Цель Дюринга проста: показать несостоятельность соображений Моро и тем самым опровергнуть его гипотезу. Прост и вывод: коль скоро у нас нет оснований полагать, что Аристон в действительности составил список аристотелевских сочинений, следовательно, его автором мог быть только Гермипп Смирнский. Именно его список, включенный в книгу Об Аристотеле , цитирует Диоген. Более того, отсюда же Диоген заимствует и завещание — то, что оно было известно Гермиппу, подтверждает Афиней (XIII, 589с = FGrHist 1026 Б 28). Впрочем, отдавая дань заслугам Моро, Дюринг не исключает, что самим завещанием Гермипп в конечном счете обязан Аристону. В завершение Дюринг выдвигает свой знаменитый тезис: «Большая часть того, что мы читаем в Диогеновой биографии Аристотеля, происходит из Гермиппа» [290].

В самом деле, разве биография Диогена не начинается с цитаты из Гермиппа: «Аристотель, сын Никомаха и Фестиды, из Стагира. Никомах этот был потомок Никомаха, сына Махаона и внука Асклепия, — так пишет Гермипп в книге Об Аристотеле » (FGrHist 1026 Б 32 = D.L. V, 1, пер. М.Л. Гаспарова). У него же Диоген почерпнул и историю об участии Стагирита в афинском посольстве к Филиппу, по возвращении из которого он основывает свою собственную школу (FGrHist 1026 Б 33 = D.L. V, 2). Одно наличие такого рода цитат свидетельствует о том, что книга Гермиппа, будучи первой биографией Аристотеля, должна была оказать решающее воздействие на всю последующую биографическую традицию, и прежде всего на Диогена. Однако сам Диоген, — и в этом состоит основная трудность для Дюринга, — кроме двух указанных мест нигде более имени Гермиппа в связи с Аристотелем не упоминает.

Вынужденный отстаивать свой тезис, Дюринг выдвигает ряд дополнительных предположений. Так, например, он не исключает, что завещание Аристотеля было известно Диогену не прямо от Гермиппа, а через Фаворина из Арелаты, ритора и софиста 1-ой пол. II в. н. э. [291]Фаворин, стало быть, знал и пользовался книгой Об Аристотеле . Из этого, впрочем, вовсе не следует, что все сведения самого Фаворина непременно восходят к Гермиппу. В этой связи Дюринг обращает внимание на Б.b. V, 5, где рассказывается о причине, вынудившей Стагирита бежать из Афин в Халкиду. Виной тому стало обвинение Евримедонта, связанное с гимном и эпиграммой Гермию, которые философ сочинил в его честь (D.L. V, 6–8). При этом Диоген умалчивает о своем источнике, но зато замечает, что Фаворин называет обвинителем Демофила (fr. 36 Mensching). Это расхождение, по мнению Дюринга, не случайно: Диоген, скорее всего, сопоставляет здесь альтернативную версию Фаворина с основной версией Гермиппа, — а значит, и злосчастная эпиграмма (D.L. V, 6) должна происходить не иначе как из книги Об Аристотеле . Подтверждение последнему предположению Дюринг видит в Комментарии к речам Демосфена грамматика Дидима, где эпиграмма Гермию, как полагает ученый, также цитируется по Гермиппу (VI, 36–43 = T 15g Düring) [292]. Словом, подобными соображениями Дюрингу и удается подкрепить его основной тезис.

Легко заметить, что при всех существенных расхождениях между Моро и Дюрингом их сближает общее стремление: и тот, и другой пытаются свести биографию Диогена к одному «основному источнику». Но как справедливо заметил Йорген Мейер, обсуждая концепцию Дюринга: Диоген всякий раз либо сам называет свой источник, либо не называет его совсем, и у нас нет никаких причин приписывать «безымянные пассажи» в его биографии Аристотеля Гермиппу [293]. Взвешенный разбор двух таких пассажей был впоследствии предпринят Яном Боллансе. Его наблюдения, в частности, показали, что догадка о заимствовании Диогеном эпиграммы Гермию из книги Гермиппа не подтверждается параллельным свидетельством Афинея (XV, 696a — 697b = FGrHist 1026 F 30) [294]. Таким образом, на взгляд современных исследователей, биография Диогена представляет собой не эпитому, краткое переложение книги Об Аристотеле , как думает Дюринг, но вобравшее в себя множество разнородных материалов «собранье пестрых глав», куда на равных правах вошли не только достоверные свидетельства и документы, но и анекдоты, и заведомая клевета.

В этом ей близка другая дошедшая до нас биография, точнее биографическая справка об Аристотеле — Vita Menagiana , как ее называют по имени первого издателя Жиля Менажа (1692 г.). В современной литературе она также фигурирует как Vita Hesychii , поскольку ее автором считается Гесихий Милетский, историк и энциклопедист VI в. Судя по всему, первоначально эта биография входила в составленный им, но ныне утраченный био-библиографический справочник Ὀνοματολόγος ἤ Πίναξ τῶν ἐν παιδείᾳ ὀνομαστῶν — Именослов, или Указатель именитых писателей (Подробнее см.: Dorandi (2000), p. 678–680.). Главная ценность Vitae Hesychii — обширный список аристотелевских сочинений. Он состоит из трех частей [295]. Первая часть № 1-139 очень близка списку Диогена (D.L. V, 22–27), настолько, что Валентин Розе даже допускал прямую зависимость между ними [296]. Но, скорее всего, их сходство объясняется тем, что оба попросту восходят к одному источнику. Как уже говорилось в связи с Диогеном, этот источник был составлен прежде изданных Андроником сочинений Аристотеля. Напротив, вторая часть Гесихиева списка № 140–187 несомненно относится ко времени после Андроника. На это, в частности, указывает упомянутая в нем Метафизика (J№ 154). Показательно и то, что вторая часть имеет больше параллелей со списком Птолемея, определенно связанным с изданием Андроника. Третью часть списка Гесихия № 188–197 образуют псевдоэпиграфы, которых ни Диоген, ни Птолемей в своих биографиях Аристотеля не приводят.

Такова в общих чертах первая «ветвь» античной биографической традиции об Аристотеле.

Уже не раз упомянутая биография Птолемея принадлежит ко второй «ветви» биографической традиции об Аристотеле. Наряду с ней к этой «ветви» относятся три позднеантичные анонимные жизнеописания — Vita Marciana, Vita vulgata и Vita Latina , а также две сирийские и несколько средневековых арабских биографий. Все они предстают пред нами как апология и похвала Стагириту, и до поры считалось, что все так или иначе зависят от Птолемея.

Что же до самого Птолемея, то кроме прозвания ал-Гариб — араб. «чужестранец» или «неизвестный», о нем и впрямь ничего не известно. Составленная им биография Аристотеля утрачена. Долгое время исследователи судили о ней исключительно по скупым упоминаниям у поздних греческих авторов и выпискам у арабских энциклопедистов, да по чертам, предположительно общим для всей «ветви». И только в 1961 г. в стамбульском манускрипте Aya Sofya 4833, saec. XVIII, ff. 10 r-18 rбыл найден арабский текст, озаглавленный Труд Птолемея, содержащий завещание Аристотеля, список его сочинении и жизнеописание, посвященный Галлу. Заглавие полностью отражает содержание биографии. Она состоит из обращения к некоему Галлу и общего введения (f. 10 v-11 r), описания жизни (f. 11 r-13 r), завещания (f. 13 r-14 v) и каталога сочинений Стагирита (f. 14 v-18 r). К сожалению, ее полное критическое издание не подготовлено до сих пор и доступны лишь отдельные части биографии [297]. Но в любом случае стамбульская находка почти ничего не проясняет относительно личности Птолемея, а потому многие предположения о нем, высказанные прежде, и сегодня не утратили своей актуальности.