Квентин Фиоре - Война и мир в глобальной деревне

Полезно узнать, что цивилизация — продукт фонетической грамотности, и когда она начинает растворяться в электронной революции, мы снова открываем для себя родовую и комплексную осведомленность, которая проявляется в полном сдвиге нашей чувственной жизни.

Цивилизация — мать войны

Если греки обрели в своем чувственном мире Евклидово пространство и визуальную специализацию, то римляне ушли еще дальше. В «Началах архитектуры» Зигфрид Гедеон объясняет, что римляне первыми стали огораживать территории и первыми создали живописное пространство в архитектуре. Речь о римских арках. Ни греки, ни другие, более ранние общества не строили арок. Это чисто технический момент, его пока можно обойти; скажем лишь, что с тех пор никто не задавался вопросами относительно

одержимости римлян визуальной организацией пространства. Между римской и греческой культурами огромная пропасть, возможно, это связано с освоением папируса римлянами — ведь папирус стимулировал визуальную культуру сильнее чего бы то ни было до изобретения книгопечатания Гутенбергом.

Столь же глубокая пропасть между римлянами и средневековыми культурами возникла в связи с исчезновением запасов папируса и последующим спадом в визуальном мире. Гигантская волна египетского национализма затопила индустрию папируса, был запрещен его экспорт в Римскую империю. Единственным, кто действительно обратил на это внимание, оказался Гарольд Иннис, канадский экономист и социолог, автор книги «Смещение связи». Греки не использовали папирус вовсе, поэтому они не строили дорог, на которые опирались культуры папируса и — позже — бумаги. Папирус, легкий и легко транспортируемый материал, был вдобавок достаточно дешевым, и его имелось в избытке для ежедневного использования. Естественно, больше всего он пригодился римской армии. Связанный с фонетическим алфавитом, папирус стал основой огромной сети прямых дорог, которая придала особый характер военной активности римлян. Папирус требовался для руководства армией из бюрократического центра. Ни у Александра Македонского, ни у других греческих полководцев такой потребности не возникало.

Римские дороги обеспечивали высокую скорость военных перемещений и позволили брать в поход большее количество необходимых запасов. Когда папирус утратил доступность (представьте себе последствия полного исчезновения сырой нефти в нашей системе дорог, перевозок и отоплении), римскими дорогами перестали пользоваться, и Римская империя пала. Немного ниже военная замена для дорог, посыльных, повозок и колесниц будет описана с помощью Линна Уайта. Имея прямые и ровные дороги, римляне не полагались на верховых, способных передвигаться по любой местности. Возможно, поэтому они больше рассчитывали на колесницы, нежели на конницу, и облачали воинов на колесницах в тяжелые доспехи. С исчезновением дорог и колесниц понадобилось изобрести радикально новую замену подручным средствам для этих воинов. Такой заменой стало стремя.

Образованные люди неохотно признают, что основные правила их мироустройства заложены именно фонетической грамотностью; некоторое утешение они могут найти в довольно живом по стилю «Описании средневековых технологий и социальных перемен» Линна Уайта. Последний считает, что все случилось в VIII веке, после распада Римской империи (благодаря дефициту папируса), когда стремя внедрилось в западный мир откуда-то с Востока. Благодаря стремени всадники в тяжелых доспехах смогли взбираться на лошадей. Прежде ни грекам, ни римлянам такое даже не снилось.

Чтобы изготовить тяжелые доспехи, хорошо обученному ремесленнику требовалось трудиться целый год. Это оказывалось так дорого, что спровоцировало глобальные изменения в экономике. Отправляясь в поход, рыцари оплачивали свое снаряжение. Поскольку же им пришлось оплачивать не только доспехи, но и тратить деньги на коня и на оруженосца, созрело решение изменить прежнюю систему ведения хозяйства — от традиционного возделывания наделов на совершенно новую схему, которая привела к трансформации общей социальной структуры. Мистер Уайт рассказывает очень сжато:

Войны нового типа вели к увеличению расходов. Лошади стоили дорого, а доспехи неминуемо становились все тяжелее, чтобы выдержать удар конного противника. В 761 году мелкий землевладелец Исанхард продал свои родовые земли и рабов, чтобы купить лошадь и меч. В целом вооружение на одного рыцаря равнялось стоимости двадцати волов или минимум десяти крестьянских семей. Но лошади гибли, рыцарям, следовательно, требовались другие, да и оруженосцев тоже сажали верхом. А лошади ели много зерна, важного ресурса в эпоху куда более субтильного сельского хозяйства, нежели наше.

Хотя во франкских королевствах права и обязанности иметь оружие распространялись на всех свободных мужчин, вне зависимости от их финансовых возможностей, естественно большинство могло позволить себе исключительно передвижение пешком и вооружение чем попало... Как уже упоминалось, даже для этой группы Карл Великий попытался увеличить количество всадников, издав указ о том, что менее зажиточные свободные люди должны объединяться, согласно размерам их наделов, чтобы снарядить одного из них и отправить на войну. Соблюдение подобного указа обеспечить непросто, и к IX веку он потерял свою силу. Однако в основе тогдашнего мировосприятия лежало осознание простого факта: если новые технологии ведения войны развиваются последовательно, военная служба превращается в сословный вопрос. Те, кто не мог привести в войско коня, страдали от социальной немощи, которая вскоре обернулась и правовой неполноценностью. В 808 году неудачная формулировка капитулярия «De exercitu promovendo» отделила «свободных» от «неимущих»: выражение юридически неверное, но оно характерно для времен, когда свобода равнялась наличию собственности. Два капитулярия 825 года показали, насколько быстро прижилась идея. Один отделил «liberi» от «среднедоходных, каковые не в силах защитить себя от врага», а другой обозначил последних как «свободных второго порядка».

С крахом франкской империи и утверждением феодализма, который Каролинги намеренно

развивали, тяжелая конница, основа их армий, стала не просто боевой, но и управляющей элитой.