Квентин Фиоре - Война и мир в глобальной деревне

Компьютер — по всем параметрам самое экстравагантное из всех технологических одеяний, когда-либо разработанных человеком; он есть расширение нашей центральной нервной системы. Рядом с ним колесо — простой хула-хуп, хотя это не повод отвергать его полностью. Например, каких-то сорок лет назад обруч был главным развлечением молодежи, но его катали по улицам, и никому не приходило в голову надевать обруч как танцевальный костюм. Телевизионное поколение даже не знает о том, что обруч можно катать и что так поступали предыдущие поколения. В танце с обручем оно выражает совершенно новую чувствительность и осознание причастности к форме.

Новое ощущение хула-хупа в сравнении с отношением к обручу Тома Сойера — прекрасный пример того, что Отто Левенштейн описывает в своем замечательном отчете о том, как недавно прозревший воспринимает новый для него мир. Информационная окружающая среда и эффекты, порождаемые компьютером, столь же недоступны буквальному восприятию, как и внешний мир для слепого. Например, компьютер сделал возможным появление спутников, которые вынесли искусственную среду на орбиту планеты и положили конец «естественному» в прежнем понимании. Новая информационная технология вскоре охватит всю звездную систему, адаптировав ее ресурсы для использования на Земле. Важно понимать, что электрические информационные системы суть живые окружающие среды в органическом смысле. Они изменяют наши чувства и чувствительность, особенно когда их игнорируют. «Ну да, жизнь живых незрима, когда неуязвима» («Поминки по Финегану»).

Этот принцип применим ко всем технологиям вообще и объясняет сущность и невосприимчивость исторического человека. Поскольку новые информационные окружающие среды суть прямые расширения нашей нервной системы, они состоят в значительно более тесной связи с условиями человеческого существования, нежели былая «естественная» окружающая среда. Они — форма одежды, которая может быть запрограммирована по желанию, чтобы производить любое желаемое воздействие. Вполне естественно, что они осуществляют эволюционную деятельность, которую Дарвин усмотрел в биологических спонтанностях.

Чтобы догнать, надо опережать. Начните с неведения другого, а не с его знаний

Безразличие военных историков к воздействию технологий

Технологически основные события между битвой при Гастингсе и сражением при Нейсби включают в себя изобретение пороха и революцию Гутенберга. Обе этих революции все еще ощущаются в нашей повседневной жизни. Возможно, пороху до сих пор не воздали должного применительно к автомобилям. Взрыв пороха в цилиндре — основной принцип работы двигателя внутреннего сгорания, кое в чем весьма и весьма архаичного. Электрическая цепь, добавленная к мушкету, оказалась тем самым гибридом, из которого возник автомобиль. В сражении при Нейсби (1645) по большей части доминировала средневековая технология. Однако Кромвель создал новую армейскую структуру для пехоты, перенеся принцип линейности Гутенберга на организацию человеческих сообществ. Его «железнобокие» были своего рода моделями индивидуальной средневековой брони, сведенными воедино.

Специалист по военным технологиям затруднится отыскать анализ внутренних технических новшеств применительно к боевым действиям. Военные историки суть люди, визуально ориентированные и любят романтические пейзажи, в которых и перемещают подразделения соперников, словно голливудские продюсеры. Виконт Морли все же уделил некоторое внимание техническим новшествам, доступным Кромвелю. Будет полезно процитировать его слова по этому поводу из книги «Оливер Кромвель»:

В то время нравы были жестокими, люди отстаивали правду клинками и жизнями, которые в Средние века ценились дешево. Кавалер был горяч, необуздан, насмешлив и всегда, по феодальному обычаю, готов к кровопролитию. Зато пуританин

был сообразителен, упрям, его голова изобиловала цитатами из Ветхого Завета, герои которого, благодаря Иегове, одержали победы над хананеянами и амалекитянами.

Люди жили и мыслили в духе Ветхого Завета, а не Нового. Для тех, кто имел нрав мягкий и мечтательный, как Чиллингворт, выбор оставался между трактирщиком и грешником с одной стороны, и чертежником и фарисеем с другой. Прекрасный пример возвышенного и мужественного характера, присущего мужчине, находим в словах сэра Вильяма Уоллера, обращенных к храброму Хоптону: «Господь, который заглядывает мне в сердце, ведает, как я грущу от этой службы и как я ненавижу эту войну без врага; но я смотрю на нее как на ниспосланную Богом, и этого достаточно,

чтобы все страсти во мне умолкли... Мы оба на сцене и должны играть свою роль, назначенную нам в этой трагедии. Давайте делать это с честью и без личной вражды...»

Я не собираюсь вдаваться в детали военных операций гражданской войны. Долгие месяцы не происходило ничего кроме бестолковых маршей, случайных стычек и спонтанных осад незначительных крепостей. На начальном этапе почти или совсем не было ни руководства, ни стратегической системы, ни научного тактического подхода. С обеих сторон воевали солдаты, служившие прежде за границей, а с разрастанием конфликта кардинальные изменения в тактике, внесенные Густавом Адольфом, быстро проникли на острова. Шведский король отменил все караколи и парадные маневры. Кавалерия, которая ранее строилась в 5 или даже 8 рядов, теперь имела глубину строя не более 3 рядов, а в промежутках между конными стояли пехотные взводы и легкие полевые отряды. Все это — по словам солдат — обеспечивало подвижность построения и сделало шведское влияние наиболее ощутимым в годы Тридцатилетней войны. Некоторое время казалось, что столкновения на континенте никак не отражаются на противостоянии двух сторон, армии которых стояли главным образом, а стычки происходили среди холмов и на равнинах, вдоль дорог и в зарослях кустарника, на берегах рек и близ крепостей Англии. Современные солдаты отмечают в качестве характерной особенности гражданской войны, насколько каждая сторона была пребывала в неведении относительно действий, расположения и состава сил противника. Эссекс натыкался на короля, Хоптон натыкался на Уоллера, король натыкался на сэра Томаса Фейрфакса. Обе стороны вставали друг перед другом: пехота в центре, кавалерия на флангах. Затем они сходились и молотили друг друга, как только могли, и те, кто молотил сильнее и дольше удерживал позицию, становились победителями. Такова история начального этапа войны.