Николай Секерин - АльteRNatива

До положенного времени двери в столовку всегда были заперты на ключ. Буфетчицы готовили еду, потом за полчаса запускали дежурных (кого-то из лагеря), и эти дежурные расставляли еду по столам. Когда всё было готово, двери отпирали и нас запускали внутрь.

Как правило, минут за пятнадцать до такого открытия у входа толпились голодные подростки, ожидая, когда можно будет войти и занять место. Глупо в общем, ведь места были для каждого и не могло быть такого, что кто-нибудь не получил бы свою порцию. Но все всё равно зачем-то ждали заранее и создавали столпотворение.

Сейчас мы с Толстым опоздали, и уже никого на улице не было. Все давно уже ели, или даже закончили есть. На входе мы столкнулись с группой пацанов из чужой школы, они выходили на улицу и враждебно на нас пялились.

Мы приняли вызов и не отводя глаз замедлили шаг.

– Смотри какой свин, – громко сказал один из пацанов.

Толстый остановился, я стоял рядом.

– Кто сказал? – прорычал он.

– Что именно сказал, жирдяй? – съязвил тот же голос.

Это был коренастый козёл с наглой рожей. Наверное, самый из них основной. Эти ребята явно не знали на кого нарываются.

Я вышел вперёд, опережая друга:

– Подойди, – сказал я коренастому козлу.

В минуты ярости Толстый становился очень опасным, и чтобы избежать лишних недоразумений, в этот раз я решил сам отстоять его честь.

Коренастый козёл ухмыльнулся и скрестил на груди руки.

– А ты кто такой, чтоб я к тебе подходил? Сам подойти!

Я ответил:

– Я уже подошёл и я здесь один. А ты стоишь там среди своих, как будто прячешься. Ссыш что ли, лох?

Это подействовало, и козёл двинулся навстречу.

– Кто лох? – вызывающе спросил он, по-бараньи выпятив лоб.

Вместо ответа, я двумя руками схватил его за шею и с размаху ударил коленом под дых. От неожиданности он не успел заслониться, и удар пришёлся прямо в «солнышко». Хватая ртом воздух, коренастый опустился на землю и скорчился.

Друзья терпилы оторопело молчали, я взял Толстого под локоть и увёл в столовку.

В помещении пахло выпечкой и повидлом. Как я и предполагал, на полдник не было ничего примечательного – ватрушка с вареньем и стакан молока. Стоило ради этого вообще делать отдельное посещение столовки?

В большом зале, в шахматном порядке были расставлены квадратные столы, каждый из которых был рассчитан на четверых. Половина столовой была уже пуста. В некоторых местах сидели малознакомые нам пацаны и тёлки. Парни из нашей банды всегда занимали места в глубине зала.

Когда мы подходили к своим, Толстый недовольно пробурчал:

– Зря ты вмешался, я должен был сам ему жопу надрать.

– Ладно, в следующий раз будет твоя очередь, – рассеяно отозвался я.

Мы уселись за стол с двумя нетронутыми порциями полдника, за соседним столом вальяжно потягивали молоко наши друзья. Чудо-тварь пригубил стакан с таким видом, будто пил дорогое вино.

Он спросил:

– Выспался, Смык?

Чаще всего мы называли его сокращённо – Чет. Как я уже говорил, Коля Чехов не обижался на своё погоняло, но, во-первых, всегда говорить «Чудо-тварь» было не очень удобно, а во-вторых, мы старались не произносить это при посторонних, потому что люди непосвящённые могли бы воспринять слово «тварь» как уничижительное, что могло породить пренебрежительное отношение к Чету, который никогда не прощал обид. Он вообще был злой и к тому же самый сильный из нас. И когда я упомянул, что Толстый приходя в ярость мог натворить плохих дел, то это по сравнению с тем на что был способен Чудо-тварь, сошло бы за детскую шалость.

Чет был старше всех, но учился с нами в одном классе, потому что в младшей школе его оставляли на второй год.

Он был высокий, широкий в плечах и с крепкими, почти как у взрослого мужчины, мышцами. У него было идеальное зрение, и он всегда стригся наголо. Позапрошлой зимой в нашей школе произошла трагедия – один старшеклассник провалился в открытый канализационный люк. При падении он сломал шею и умер.

Официальной версией был несчастный случай, но мы подозревали, что дело не обошлось без Чудо-твари. Тот старшеклассник незадолго до смерти прилюдно унизил Колю Чехова, который не был тогда ещё таким сильным и не мог ответить на оскорбление. Он лишь пробурчал себе под нос нечто вроде: «посмотрим ещё, кто из нас лох», а через несколько недель тот парень упал в колодец.

Конечно, быть может, мы и ошибаемся, Чет ведь никогда об этом не рассказывал, да и мы не обсуждали тот случай, даже между собой. Но было в нём много такого, что пугало иногда до дрожи в коленках. И как бы ни были мы привязаны друг к другу, а страх к потаённой жестокости Чудо-твари никогда не отпускал до конца никого из нас.

– Спасибо, что не стал меня будить, Чет, – сказал я, усаживаясь за стол.

Найдя в моих словах нечто смешное, Чудо-тварь заржал как конь.

Самсон задумчиво смотрел в окно. Он как и остальные уже давно поел и теперь просто сидел и пялился по сторонам, изображая из себя какого-то киношного бандюгу.

– А что это за типы там были у входа? – спросил он.

Самсон был маленького роста и щуплого телосложения. Он плохо видел, но не носил очков. Вместо этого он постоянно щурился и иногда оттягивал пальцем веко на глазу, чтобы навести резкость.

– Ты это про кого? – переспросил я с набитым ртом.

– Как про кого? Кому ты под дых сейчас дал пока Толстый тебя ждал.

– Это я ему должен был под дых дать, – проворчал Толстый. – Петушня какая-то выёживалась. На меня наехал один из них, а Смык влез!

– Как понять «наехал»? – вступил в разговор Красный.

– Да ничего серьёзного, – сказал я. – Так, трындели между собой, мол, смотри какой свин, на Олега. Вот я и вмешался, сами знаете, Толстый взбесится и начнёт молотить, пока несчастный кровью не умоется, зачем нам это? Третий день только здесь.

– С чего это ты взял? – спросил Олег. – Я что, припадочный, по-твоему?

Я не стал ничего отвечать и залпом выпил молоко.

– Они угомонились после этого, или надо наподдать? – уточнил Самсон.

Как же, подумал я, «наподдать», уж ты-то в драку самым последним полезешь, мафиози хренов.

– Не, всё нормально, Самсон, мы разобрались уже.

– Хорошо, – с важным видом закончил разбор наш маленький босс.

Его самодовольная рожа внезапно меня разозлила. Я с раздражением встал и сказал:

– И что вы тут сидите столько времени не могу понять?

Самсон переглянулся с Делюгой и они заговорщически захихикали.

Видя, что я напрягаюсь, Красный, верный своим коммунистическим принципам о равенстве и братстве, торжественно раскрыл все карты:

– Пашок какое-то дельце провернул, буфетчица сказала подождать пока все не уйдут, и будет какой-то сюрприз.

Делюга фыркнул:

– Вечно ты всё сливаешь, никаких тайн с тобой не сохранить.