Николай Секерин - АльteRNatива

Потом он повернулся в нашу сторону и поймал мой презрительный взгляд. Танец как-то сразу пошёл наперекосяк, и очень скоро команда пидоров ретировалась в другой конец танцплощадки.

– Что мы тут вообще забыли? – услышал я голос Толстого.

– А что ещё делать? – отозвался Чудо-тварь.

– Да ладно, постоим, посмотрим на тёлочек, – закрыл тему Делюга.

«Посмотрим на тёлочек», ну да, за этим только мы сюда и ходим, что верно – то верно. Я покосился налево и ощутил слабость в коленях. Возле группы малолеток стояла Ангелина и, улыбаясь, смотрела на меня! Я неловко улыбнулся в ответ, чувствуя, как горят уши, и тут начался медленный танец.

Ту-ту-туу

Туу-туу-ту-ту-туууу

Опять эти Скорпионс со своим «Ветром перемен».

«Неужели я ей всё-таки нравлюсь?», лихорадочно думал я. Возможно, с Самсоном она была любезна просто из вежливости, но на самом деле она ждёт, чтобы я проявил инициативу. Я ведь мужчина, чёрт возьми!

Туу-туу-ту-ту-туууу

Из-за моей спины вышел Самсон и, решительно подойдя к Ангелине, пригласил её на танец. Обнявшись, они стали медленно кружиться на месте.

Чувства, обуявшие меня в тот момент, трудно описать словами. Мне захотелось уйти подальше от этой дискотеки, подальше от лагеря. Уйти куда-нибудь далеко и не видеть больше никого из знакомых. Никого!

Кто-то мягко дотронулся до моего плеча.

– Потанцуем, Костя?

Я обернулся и увидел Фаину, малолетку и дурнушку, учившуюся на два класса младше нас. По-сравнению с Ангелиной она была просто маленькой, неотёсанной мышкой. Фаина влюбилась в меня, и это все знали.

– Что-то не хочется, Фаина, – сказал я, зло покосившись на хихикающих пацанов.

Девочка грустно потупилась и, собираясь уйти, ответила:

– Ну, ладно.

И тут я почувствовал к ней сильную жалость. Мало кто из девочек отваживался приглашать на танец парней, тем более старших. А она была к тому же ещё и некрасивой, вечно державшейся в стороне. Её избегали и в школе, и здесь – все будто боялись заразиться её неприглядностью.

Я догнал её и взял за руку:

– Стой, Фаина, я передумал, давай потанцуем.

Её лицо засветилось от счастья, я взял её за талию, она положила руки мне на плечи и мы закружились.

Wind of chaaanges

Схватившись за живот, Чудо-тварь ржал как припадочный. Глядя на нас с Фаиной, вся банда веселилась от души. «Давай-давай» – изобразил жестами Красный. Не убирая рук с талии Фаины, я сместил ладони чуть вперёд и показал козлам сразу два средних пальца. Они заржали ещё сильнее, и на мгновенье я перестал думать о танцующей чуть поодаль паре.

– Тебе нравится в этом лагере, Костя? – спросила Фаина.

– Что? А, да… в общем, нормально, – сказал я, размышляя о том, что такого мог шепнуть сейчас Ангелине Самсон, от чего она так весело смеётся.

– И мне нормально, – сказала Фаина, хотя по её вечно грустному лицу этого было не заметно.

Когда ты оказываешься наедине с девушкой, которая тебе нравится, у тебя всегда пропадают слова для поддержания разговора. Ты боишься неловкости, стараешься как-то заполнять паузы, в общем, либо молчишь как идиот, либо несёшь всякую чушь. Но когда рядом с тобой девушка, которая тебе полностью безразлична, ты чувствуешь себя естественно. Тебе неинтересно, что она о тебе подумает. Хочешь – молчи, хочешь – говори, как привык. И это, как я слышал, привлекает их ещё больше.

Фаина робко прижималась ко мне и изо всех сил старалась мне понравиться. Она повязала свои непослушные волосы розовой лентой, одела красивое жёлтое платье, которое ещё больше подчёркивало её плоскую грудь и оголяло худые, со ссадинами на коленках, ноги.

Мне было жаль её, и одновременно я был на неё зол. Почему она бегает за мной? Я же уже много раз показывал своё безразличие и намекал на то, что она мне неинтересна. К тому же она была ещё маленькой. Но она будто не замечала этого, раз за разом подходя ко мне и приглашая на танцы.

Я повернул голову и увидел, что Самсон опустил правую руку ниже талии Ангелины и уложил свои сраные пальцы на её левой ягодице. А она склонила к нему голову и что-то со смехом говорила.

– Фаина, извини, у меня что-то живот заболел, – сказал я, отстраняясь.

Не обращая внимания на её реакцию, я быстро зашагал в строну корпуса под финальное насвистывание опостылевших Скорпионс.

Меня окликнул кто-то из друзей, я ускорил шаг и сделал вид, что не слышу, боясь, что сейчас они станут меня догонять и спрашивать, что случилось? Я решил, что отвечу тогда то же, что сказал Фаине, мол, живот болит, и иду в туалет.

Это была неправда, но мне безумно хотелось уйти, уединиться, покинуть это место разочарования и сбежать от этой новой, неизведанной доселе, боли. Я и не знал, что ревность может причинять такие страдания. Быть может, я никогда раньше и не чувствовал настоящей любви, и сейчас настал момент того, что мой отец называет завершением очередной стадии полового развития?

Конечно, все мы давно знали и про половое созревание и что для чего нужно. Видеокассеты с затёртыми корешками ходили по рукам в нашем классе ещё до того, как Антон Маратович открыл клуб пограничников. Да и намерения Самсона по отношению к Ангелине видны сейчас как на ладони.

Но я всегда думал, что любовь и секс это совершенно разные вещи. Нельзя просто так, из-за своего полового желания испытать те муки ревности, что испытал сейчас я. И это определённо не могло возникнуть по причине «полового развития», потому что влечение к девочкам я чувствовал и раньше. Но никогда ещё не было того, что сейчас. Этого ощущения обделённости, обиды, боли предательства.

Мне казалось, что нечто подобное, наверное, должен испытывать жених, когда на своей свадьбе, он случайно заходит в комнату, где его не ждали и видит, как его невесту трахает его друг. И осознание того, что сие происходит по обоюдному согласию, а не в результате насилия, ещё больше усугубляет его страдания.

– Господи! Да что за чушь я несу! – в сердцах выкрикнул я и опасливо оглянулся.

Ничего себе, вырвалось! Вслух вырвалось! Только что я думал свои невесёлые думки и тут же говорю вслух, вот дела!

Я был на пороге пустого корпуса, когда меня окликнули:

– Костя, а ты чего это раньше ушёл?

Это была Нина Павловна, наша классная руководительница. Добрая и справедливая женщина. Я уважал её почти так же, как Антона Маратовича.

Поправив очки на морщинистом лице, Нина Павловна в недоумении смотрела на меня.

– Я думала, что вы любите дискотеки?

– Да нет, Нина Павловна, – сказал я. – То есть, не то чтобы… у меня живот просто прихватило.

Лицо учительницы стало тревожным.

– Да что ты? Сильно?

– Э… нет, уже прошло, наверное, ложная тревога, – хохотнул я.

– Смотри, Костя, сейчас малярия по области ходит, только сегодня по новостям передавали. Мой чаще руки!