Геннадий Сизоненко - Песочная Мандала Бытия Синергия

И теперь произведём следующий шаг в своих рассуждениях, очередную итерацию (лат. iteratio «повторение» – повторение какого-либо действия) на тему природы власти.

Итак, на первых этапах развития человечества власть ассоциировалась с авторитетом, подкрепляемым большим опытом и физической силой.

И лишь по мере развития языка и дифференцировки человеческих потребностей эта сила стала приобретать различные оттенки и направленность в соответствии с формой организации того или иного сообщества: сила добра и сила зла, сила истины и сила заблуждения, сила совести и вероломства, сила сострадания и сила аутизма и безразличия, сила верности и сила предательства, сила обаяния и сила неприятия и нетерпимости, сила любви и нежности и грубая сила разрушения и страха, сила интеллекта и сила «упёртого дебилизма», – где каждая из перечисленных и множества других полярных сил, способны объединять или разъединять людей на своей основе, – порождая одержимость и власть той или иной тенденции над людьми, объединяя их в сообщества по интересам.

Таким образом, естественный отбор сменился искусственным, в основе которого зачастую стали превалировать разрушительные и патологические установки, навязываемые, одержимым и праздным меньшинством – трудящемуся большинству.

Власть денег над людьми – есть лишь следствие этой патологии, закреплённой в мозге, и «сами по себе» деньги никакой сакральной силой не обладают.

Направленный смысл и значение деньгам придают лишь намерения тех, кто их создаёт и утверждает в качестве эффективного властного инструмента управления и манипуляции жизнью и сознанием людей.

20 мая 2017 года

Как интересно создан мир… Часто, ещё не дойдя до поворота, стремишься заглянуть за угол, хотя, как правило, ничего путного из этого не выходит. Так же и с раскрытием какой-то свербящей внутри неясной темы. Если не начнёшь её проговаривать и описывать, то вначале, кажется, что и говорить совершенно не о чем, что-то неясное промелькнуло в сознании, словно тень летучей мыши. И на какой-то неуловимый момент произошло мимолётное замыкание нейронных связей и на мгновение возникло видение чего-то нового, неизведанного.

И оно всегда приоткрывается молниеносно, едва-едва уловимо.

Перспектива лишь только предчувствуется, но всё ещё скрыта за поворотом и не видна, -открываясь лишь шаг за шагом, по мере приближения к перекрёстку.

Иногда важно просто озвучить тему. То тут, то там вспыхивают светлячки новых нейронных связей.

И это уже движение в соответствии с некоторым незримо заданным вектором, – настойчиво и целеустремлённо вглядываешься в открывающуюся перспективу, продолжаешь, не торопясь, двигаться в нужном направлении, выверяя каждый свой шаг.

Каждый раз мы вступаем в какие-то свои уникальные индивидуальные взаимоотношения с реальностью, подобно считывающему устройству, игле, скользящей и нарезающей круги по бороздкам своей судьбы на общей для всех граммофонной пластинке реальности.

И у каждого из нас свой уникальный ракурс видения и своя индивидуальная «патефонная игла», скользящая по дорожке проторенной реальностью, свои бороздки и заусенцы на ней, щербинки и царапинки, своя искривлённость и своя степень замутнённости призмы восприятия, свои переживания того, что происходит и свой концептуальный язык описания.

И мы кодируем свою реальность в соответствии со своей индивидуальной историей становления и развития. И у каждого из нас своя епархия и диапазоны свободы и волеизлияния. И все последовательные слои и способы эмерджентного восприятия должны быть заполнены, подобно электронным оболочкам атома, чтобы единство холархии состоялось во времени.

У электрона – она своя, у атома – своя, у молекулы – своя, у клетки – своя, у многоклеточного организма – своя, у млекопитающих – своя, у человека – своя, – каждый барражирует, скользит и нарезает круги на своём уникальном уровне.

В своём собственном индивидуальном кинотеатре, на своём уникальном канале, смотрит «обобщённый фильм», в котором принимает участие и как творец, и как актёр, и как зритель, – одновременно.

У каждого из нас «своя кроличья нора»…

И как бы то ни было, мы умудряемся как-то понимать друг друга, оперируя своими уникальными «считывающими устройствами», со своими искривлениями времени и пространства, находим какие-то аналогии и соответствия, строим прогнозы, даём свои «мудрые советы» другим людям, исходя из своей заведомо непогрешимой перспективы восприятия.

Обижаемся и даже сердимся, если наши советы легкомысленно и неблагодарно отвергают. Удивляемся. А подчас и возмущаемся, близорукости окружающих, тогда как нам, всё уже давным-давно ясно, поскольку реальность предстаёт перед нами в своей незамутнённой красе!

Однако, – ничего подобного нет и в помине.

И каждый из нас, отчуждённо и неприкаянно, всегда остаётся лишь один на один со своими ошибками и прозрениями, со своим дымящимся вулканом и капризной розой, – и иногда мы ощущаем непреодолимое одиночество, находясь в отношениях с кем-то…

И даже в большей степени, чем когда остаёмся один на один с самим собой.

И, казалось бы, что нужно лишь навести резкость и всё откроется.

Однако, увы, как правило, необходимой ясности так и не возникает.

12 января 2018

«Даже когда человек видит, как умирают другие люди, он не понимает, не может осознать, как это возможно в отношении него самого» – выдержка из интервью с епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном (Шатовым)

Вот так неожиданно всплыла в сознании тема смерти.

Что ум знает об этом? Кроме того, что он видел, как умирают другие люди, агонию смерти и её последствия…

И тело в этот момент переживает внутри себя холодный ужас отрешённости и мимолётное осознание неотвратимости происходящего, – неужели и с ним должно произойти тоже самое? Это смерть… – и она вот так выглядит.

И повседневная жизнь предстаёт в теле и уме, как нечто противоположное смерти: некая активность, разнообразные позывы и движения, сопровождаемые ощущениями, какие-то мысли, чувства, ассоциации… – то, что ум привычно называет жизнью и тем, что означает для него быть живым…

А что значит быть живым, – живым, по-настоящему? Хм… Кто спрашивает? И кто и кому отвечает? И ради чего это сумрачная прибавка – «по-настоящему»? На что она пытается указать?

Я двигаюсь, что-то говорю, в чём-то участвую, что-то переживаю внутри, что-то меня волнует, а к чему-то я остаюсь совершенно безучастен. И где здесь квинтэссенция самой жизни? Из какой таинственной субстанции каждый раз воссоздаётся жизнь, каждая наша мысль, каждое ощущение и переживание?