Яки Андрес Мартинес Роблес - Экзистенциальная философия для психотерапевтов… и других любопытных

Кьеркегор не был философом в академическом смысле, хотя создал то, чего многие люди ожидали от философии.

Он не писал о мире, но о жизни, – как мы живем и как мы выбираем нашу жизнь… Его темой был человек и его экзистенция: существующее бытие… эта чисто субъективная сущность, находящаяся за пределами разума, логики, философских систем, теологии и даже «притязаний на психологию». И, тем не менее, являвшаяся источником всего этого (Strathern, 1999).

Он опередил свою эпоху, подняв вопрос о том, – «что такое существование?». Он полагал, что каждый человек должен задавать его себе и строить собственную жизнь, исходя из найденного субъективного ответа.

Для Кьеркегора прожить жизнь страстно было главной экзистенциальной целью. Он считал, что подлинная философская задача состоит в попытке пробудить страсть каждого к собственной экзистенции, для чего необходимо разоблачить стереотипы и доминирующие тотальные парадигмы, такие как религия, философия, наука или просто традиция и здравый смысл.

Философия должна указывать каждому человеку экзистенциальную местность, в которой он находится, хотя эта местность может быть неудобной, или также показывать недостаточность причин для окончательных ответов об экзистенции. Философия должна помогать ставить вещи на свои места, показывать каждому человеку задачу – узнать самого себя, без обмана, как неоднократно настаивал Сократ; или как добавил Кьеркегор – столкнуться с самим собой; все это преследует людей, чтобы они серьезно и страстно принялись за свою собственную жизнь (Guerrero, 2004).

«Истина не может содержаться ни в чём другом, кроме страсти. Вот почему экзистенциальная истина обязательно имеет драматический характер» (Jolivet, 1950).

В некотором смысле все реальные проблемы обязательно являются «экзистенциальными проблемами» – полными страсти. Экзистенция, когда вы полностью осознаете её, не может оставить вас неподвижным: она вызывает страсть. Без страсти человек мог бы забыть, что он существует. «Размышлять о проблемах, оставляя страсть в стороне, – это то же самое, что вообще не размышлять о них» (Kierkegaard, 1999). Этот комментарий Кьеркегора полезен для экзистенциальной психотерапии: как клиент рассказывает о своей проблеме? Говорит ли страстно, или будто зачитывает отрепетированную политическую речь? Есть ли жизнь в его повествовании, или это она отключена? То есть, очень важно не только то, что говорится, но и то – как говорится.

Кьеркегору интересно говорить не о человеке вообще, а о том, кем является каждый из людей, со своей неповторимой особостью. Его метод заключается в исследовании и понимании внутренней жизни.

Кьеркегор никогда не прекращал исследовать и анализировать себя. Для него вся философия сводилась к тому, чтобы заострить осознание для углубления своего собственного существования, – абсолютные требования аутентичной потребности… Все познание мира – это, прежде всего, от начала до конца, познание себя… [речь идет об] осознавании самого себя и осознавании себя существующим , а это значит именно, – осознающим все это (Jolivet, 1950).

Несмотря на то, что Кьеркегор жил до развития феноменологии, он заложил её основы, предполагая, что для стремления к истине необходимо обнажиться в самом интимном смысле, – снять с себя внутренние одеяния мыслей и идей, в то же время не доверяя «объективности» истины.

Он боролся против абсолютов и обобщений, интересуясь частным и субъективным. Для него было важно признать «субъективную истину».

Отсюда вытекает, что для Кьеркегора есть два типа «истины»: «объективная истина», которая зависит от того, что сказано; и «субъективная истина», которая зависит от того, как это сказано.

«Объективная истина» формируется накопленными усилиями поколений – это полезные знания для науки и технологии.

«Субъективная» же истина относится к тому, что должен присвоить индивидуум, то есть все, что не может оставить его равнодушным, по отношению к чему нужно занять какую-то позицию, взять на себя обязательства, «…установленная истина требует использовать все мои силы, чтобы сделать её реальной во мне, направляя мою жизнь в ее сторону» (Guerrero, 2004).

Кьеркегор приводит в пример двух молящихся.

Один молится «истинному представлению о Боге»… но он делает это с «ложным духом». Второй – язычник – молится своему первобытному идолу, но со «страстью, узнанной от бесконечности»… второй человек является обладателем наибольшей субъективной истины, потому что молится «по правде» (In Strathem, 1999).

«Субъективная истина» не может достигаться усилиями предыдущих поколений, поскольку она не может быть обретена прохождением курса или прочтением книги.

Справедливость, любовь, вера – вот некоторые из этих истин, которые требуют присвоения. Быть справедливым, иметь веру или жить с любовью – требует внутренней силы, поддерживаемой экзистенциальной страстью. Например, никто не может говорить: «прошлое поколение достигло вот такого уровня любви, и наше, отвечая ему, должно сделать еще шаг вперед». Каждому индивидууму предстоит пройти путь любви, независимо от того, что пережито другими людьми прошлых поколений (Guerrero, 2004).

Истина всегда реляционна, поскольку субъективность – это конструкция, которая реализует «Я» из отношений с «не-Я».

Поэтому «Истины» не существует (или, если существует, она оказывается недоступной человеческой объективности), но каждый человек производит свою истину посредством собственных действий. «Истина – это сама жизнь, которая её выражает: это жизнь в действии» (Kierkegaard in Jolivet, 1950).

Для Кьеркегора субъективность имеет бо́льшую ценность и значимость, чем объективность, так что на первый план помещается особенность каждого человека.

Проблема, которую этот автор видит в объективности, состоит в том, что с ее помощью можно понять все, кроме самого человека. «Дело не в том, что объективность должна быть забыта или отвергнута. Но её одной недостаточно, в некотором смысле, мы никогда ей не определяемы» (Kierkegaard in Jolivet, 1950).

Кьеркегор использует метафору дворца:

Объективный мыслитель не живет во дворце, который воздвиг. Такой мыслитель строит необъятное строение, универсальную систему, включающую в себя все существование, и историю мира, и т. д., но, рассматривая свою личную жизнь, обнаруживает ужасную нелепость того, что сам не проживает в этом просторном дворце, а живет в конуре на ферме по соседству, или, самое большее, у ворот дворца (Kierkegaard, 1999).

С точки зрения Кьеркегора, знание и мышление далеки от конструирования нашей экзистенции (как в выражении Декарта «мыслю, следовательно существую»), они могут затуманивать ее. Для него важен ощущаемый опыт, где можно сказать: «чувствую, следовательно, существую», поскольку в определенном смысле мышление больше похоже на наблюдение за экзистенцией, чем на собственно проживание, проникновение в неё. Мышление было бы равносильно созданию замка и посвящению себя его наблюдению, в то время как чувство эквивалентно заселению замка. «С истиной надо делать только одно: проживать ее, а не раздумывать о ней» (Kierkegaard, 1999).