Андрей Варвар - Храм пустоты

– А с чего начинается рабство?

– С его конца.

– То есть тогда, когда в действительности его уже нет?

– Сбор чаинок – это не рабство. Рабство – это желание вернуться на плантацию.

– Значит, вы любите своё дело.

– Я ненавижу его.

– Но почему же вы хотите вернуться?

– Я люблю его.

– Так вы любите или ненавидите?

– Это одно и то же. Растворите логику. Она бесполезна.

– Не понимаю.

– Яо, вы понимаете только крайности. Неналюбовь – вот то, что возвращает на плантацию.

– Ненависть и любовь одновременно?

– Пусть будет так…

–

–

–

– Вы поняли меня, Яо?

– Молчание способствует пониманию.

– Что делать, когда не работаешь?

– Гуо, отдыхать, чтобы работать завтра.

– Плантации принадлежат не ваши руки, а ваше мышление.

– Вы хотите сказать…

– Плантация – это я сам.

– ?

– !

– …

– С раннего утра и до вечера. Зачем? Чтобы завтра продолжить. Зачем? Чтобы хватало на еду. Зачем?

– Зачем?

– Чтобы работать на плантации.

– Круг рабсары.

–

– 00000

–

– Юани, чтобы жить. Юани, чтобы работать. Юани, чтобы тратить. Юани, чтобы зарабатывать юани. Юани, чтобы юани…

– Чем больше юаней, тем меньше юаней.

– Понедельник. Ли в серой рубашке. Вторник. Ли в серой рубашке. Среда. Ли в серой рубашке. Четверг. Ли в серой рубашке. Пятница. Ли в серой рубашке.

– Суббота. Ли в серой земле.

– Погода меняется. Даже власть меняется. Но Ли в серой рубашке, и через сотню лет будет Ли в серой рубашке.

– Это серая рубашка выбрала Ли, или Ли – рубашку?

– Ли не выбирает. Он раб. Удобство сделало выбор за него.

– Но почему не изменить хотя бы цвет рубашки?

– Цветам плантации изменить невозможно.

– Ритуал постоянства. К чему он?

– Чтобы плантатор видел не Ли, а серую рубашку. Но Ли устраивает быть серой рубашкой. Он не против.

– А вы, Гуо? Вы против? Ведь вы же не Ли, верно?

– Все Гуо, Яо, Ху и другие рано или поздно становятся Ли.

– От чего это зависит?

– Не от вас. Сначала вы исследуете плантацию. Вы на почтительном расстоянии. Затем вы приближаетесь. Она вас не замечает. Вы начинаете её вытаптывать, чувствуя свою безнаказанность. Она молчит. Вы пользуетесь плантацией, вы владеете ею. И вот вы хотите сделать шаг в сторону…

– А она?

– А она не существует. Её нет.

– Где же она теперь?

– Она в вас.

–

– Почему? Почему я радостно иду на плантацию? Потому что меня научили быть рабом.

– Гуо, как же это происходит?

– Монотонность проедает вашу жизнь. Вы перестаёте думать. Каждый день – камень го, выкладываемый на доску не вами. Плантация рассчитала вас как средство, как товар. Вы – эффективная машина по добыванию ресурсов. И вы станете таким, Яо.

– Но я не хочу, Гуо. Что мне делать?

– Перестать думать об этом.

– Это рецепт?

– Необходимость. Ничего не изменить. Рабство пронизывает всю жизнь.

– Плантация?

– Не только. Есть вещи страшнее.

– Какие?

–

–

–

– Рабство себя.

– Что же это значит, Гуо?

– Главное – не быть собой.

– Но ведь западная мысль учит нас…

– У того, кто отказался от себя, нет ориентиров вовне.

– … быть собой, то есть жить без оглядки на окружение.

– Быть собой? Смешно. Тебя не существует. Твоя мнимая индивидуальность – культурная мешанина. Выдуманная душа – китч. Мысли? Сборник цитат всего мира. Твоё занятие всей жизни? Хобби, навязанное обществом. Ты? Собой? Кто все эти «ты»?

– Быть собой – это жить в согласии с самыми первыми желаниями. Делаем ли мы всё то, что приходит в голову? И если делаем, насколько мы опасны? Или прекрасны? Попробуйте, Гуо, прислушаться к голосу истинных желаний. Попробуйте жить по его велению.

– Масса под влиянием низменных желаний. Страшно представить: насилие и возврат к предкам. Зачем придумано рабство плантации? Оно сдерживает, отвлекает и развлекает толпы животных. Положим, каждый станет собой. Станет «свободным».

– Сколько бед! Сколько безнаказанности…

– Тяжёлый, бессмысленный труд необходим. Он закрепощает рабов. Но он и воспитывает будущих господ. Рождённый смердом рабством насытится. Рождённый свободным от рабства вкусит.

– Смысл жизни – в смерти внутреннего смерда.

– Быть собой – значит быть ограниченным. Одними мыслями. Одними желаниями. Одним телом.

– Вы говорите об отсутствии духовного роста?

– То есть о постоянном пребывании в себе.

– Смысл жизни – раз! – и сор…

…вался с места.

– Смерть себя. Растворение мнимой индивидуальности. Единство с каждым, ибо прохожий – это тоже ты. Дерево, его листок. Это ты. Муравей? И это ты. Ожидание, слёзы, сам свет – это ты.

– Гуо, мы – тени, да? Бессмертные тени человека, ожидающие своего наполнения?

– Мы то, чем хотим быть. Постоянное движение, превращение… Откажись от себя сегодня, чтобы завтра стать другим. Рабство себя – это жить и отказываться от неизведанного.

– Смысл жизни – в бегстве, в пропасти и в бездне.

– Смысл жизни – это умереть безвестным.

– Как?

– Что такое известность? Рабство чужой оценки. Вы, Яо, будете известным. Но это не ваша заслуга. Вас сделала известным толпа обезличенных Ли в серых рубашках. Вас сделал известным массовый человек. Угождать его вкусам? И это ценно? Отнюдь нет. Пошло. К чему известность, когда она – согласие. Только противоречие, только конфликт порождают новое.

– Боюсь, кладбище безвестных талантов слишком велико…

– Да. Подлинное искусство умирает вместе с его создателем.

– Смысл жизни – стать никем, обратиться в прах.

– Смысл жизни – сдохнуть впопыхах.

– Смысл жизни – в сотворении нуля.

– Постой, Яо. Нас кто-то подслушивает.

– Да? И кто же он?

– Может, очередной раб себя?

– Массовый человек?

– Внутренний смерд?

– Пусть решает сам.

– Кто ты?

– Кто ты?

–

–

–

Под забором из комет валялся человек. Он крутился по орбите, будучи никому не нужен. Мимо пролетали экспедиции на другие планеты. Их за гешефт в созвездия превращали поэты. Пишетлец дёрнул траектории вожжей, остановив Пегаса. Переместился к человеку, а его звезда жизни угасла.