Рустам Чернов - Синхронистичность. Людологический анализ теории синхронистичности Карла Юнга

Название нашей работы не совсем соответствует обычному ожиданию читателя, мы не будем детально рассматривать теорию синхронистичности ни с позиции ее оправданности в психотерапии, ни с точки зрения соответствия людологической картине мира. Мы признаем за К. Юнгом первенство в определении названия предмета исследования и попытке очертить его границы. Во всем же остальном полагаемся на собственное ощущение предметности и степени истинности того или иного вывода, ориентируясь непосредственно на собственный опыт и знания.

Для точного понимания сущности проблемы помимо приведенного ниже материала, мы рекомендуем читателю ознакомиться с работой К. Юнга «О синхронистичности» 3 3 К. Юнг «О «Синхронистичности» //Избранное -Минск 1998г. , ибо в некоторых местах нашего рассуждения идет прямое корректирование смысла текста.

Как уже отмечалось, мы будем исходить из универсального метода познания, – людологии, при этом будем демонстрировать его непосредственное применение к предмету исследования. При всем желании мы не можем позволить себе излагать универсальную методологическую базу более того объема, что приведен выше и демонстрировать ее полное применение в отношении круга универсальных вечных вопросов (это было бы слишком обременительным, при том, что объем работы и так достаточно велик). Для любопытствующих относительно самого метода мы рекомендуем ряд специальных работ, знакомство с которыми позволит читателю овладеть людологическими основами рассуждения. Помимо этого там, где будут использоваться усложненные конструкции мы будем давать пояснительные сноски.

К. Юнг обнаруживает «феномен» психики человека, называя его «смысловое совпадение», его сущность в том, что абсолютно несвязанные друг с другом события совпадают по смысловой степени своего восприятия для наблюдающего субъекта. Частота и постоянство таких совпадений приводит субъекта наблюдения к выводу об их заданности и достаточной определенности. Но при этом невозможно установить какую —либо закономерность или причинно-следственную связь таких смысловых совпадений в соответствии с представления человеческого о причине и следствии. Именно поэтому нагромождение случайностей производит достаточно большой эффект на субъекта наблюдения, а порой и просто ассоциируется с чудом.

Так, К. Юнг приводит ряд убедительных примеров, не будем их описывать просто подчеркнем их общие черты. Чувственно – воспринимаемое (то, что никак не может быть отнесено к области галлюцинации или самовнушения) вдруг оказывается в поле восприятия субъекта наблюдения именно в тот момент и именно в то время, когда он абсолютно не преднамеренно думает о данном объекте чувственного мира, тем самым происходит нечто вроде случайной удачи, но она приобретает порой весьма загадочные формы, когда повторяется в достаточно коротком промежутке времени несколько раз подряд, не меняя своей качественной формы. Это одна из временных групп, другие могут дифференцироваться относительно предшествия во времени, а так же удаленности на расстоянии (когда лицо «видит», умозрит событие, которое происходит вне пределов видимости, как таковой или предвидит наступление события во временном разрыве по отношению к своему настоящему). Это и называется синхронистичностью, не синхронизацией как подчеркивает К. Юнг, а некоторой гармоничной сочетаемостью значения, корреспондируемого психикой и реально существующего события, факта. Автор синхронистичности достаточно близок к тому чтобы, выявить некоторое подобие закона, благодаря которому происходят данные совпадения, но Юнг не делает этого и лишь указывает нам, что его понимание и объяснение синхронистичности является новой интерпретацией старой Лейбницевской концепции соответствия и взаимопонимания и гармонии, которая носит вселенский характер универсума. 5 5 Отметим, что при тех естественных подходах, которые использовал все тот же Лейбниц было невозможно, как либо объяснить данное явление, не иначе как ссылкой на некоторую метафизическую заданность образа бытия – гармонии и взаимопонимания.

Тем не менее, Юнг первым определил природу случайного не с позиции восприятия 3-х лиц, а исходя из внутреннего представления о случайном самого субъекта совпадения. Случай впервые понят как субъективное сопереживание происходящему, как субъективно структурируемое явление, зависимое от психического состояния познающего. 6 6 Индивидуальное в этом случае понимается лишь как содержание причастности ИБВ субъекта наблюдаемому. На самом же деле представление о случайности – есть результат соответственно сформированного представления о закономерности. Здесь отношения противоположности. Таким образом и восприятие значения случайного (без содержательной стороны) есть именно реализация ОБВ в сфере усечения противоречий. Обратимся здесь вообще к методу психологии в части определения человеческого и понимания человека. Так, психология может быть определена, как наука о сознании лишь в той степени в какой позволительно вообще отграничивать такие понятия как мысль, содержание мысли (то понимаемое, что остается всегда и везде, несмотря ни на какие изменения формы), форма выражения мысли внутри самого носителя мысли (например, человек как носитель мысли и жесткий диск компьютера, неужели субъект —это основание для того, чтобы в одном случае констатировать наличие мысли, а в другом только наличие информации?), содержание самой мысли при коллективных формах известности (образах). Ведь, это же понятно, что сознание есть область продуцируемая мыслью, это то, что существует благодаря мысли (в данном случае мы пока не рассматриваем причинно – следственную связь в генезисе сознания или мысли). Но мысль однозначно предполагает разумность, которая в человеке заранее отрицаема любым, кто пытается изучить именно природу индивидуально взятого человека. Психология могла бы быть определена при этом как наука, имеющая очень узкий предмет исследования – область разумного в человеческом. Поэтому любимым доводом психологии стала категория «бессознательное» – достаточно удобная «ссылка», благодаря которой все противоречия переходят из сферы практических задач в область достаточной нормальности нормы ненормальности. Причем размытость данного понятия должна быть определена ясно и отчетливо, что и делается с большим умением «все, что по совести можно сказать о бессознательном, так это лишь то, что сознающему разуму позволительно о нем говорить». Впрочем каждая наука имеет свою систему снятия противоречий в области результата опосредования своего предмета исследования, для юриспруденции например, это удобнейшая данность в форме позитивного права («законодатель», волеизъявление народа и прочее). В психологии так же интересна деталь того, что массы психологов не учитывают фактор собственного влияния на предмет исследования – состояние бытия в возможности человека. Врач психотерапевт достаточно уверен в том, что то, что он воспринимает от пациента во время сеанса исходит от самого пациента и к нему врачу абсолютно никакого отношения не имеет. Врачи даже не догадываются, что сами структурируют бытие в возможности пациента, и когда он выдает им результаты такого структурирования они принимаются ими за признаки заболевания, «которые были уже давно описаны в научной литературе», а значит, налицо совпадение общетеоретически научного и действительно эмпирического, – вот вам и верификация теорий великих психотерапевтов. Юристы в отличие от психологов не настолько далеки от собственного «я» – англосаксонская система права с ее судебными прецедентами тому подтверждение.