Александр Заиконников - История Запада. Колониальная эра. Том II

Успехам французского каперства немало способствовала некомпетентность, проявляемая в то время английским Адмиралтейским Комитетом. Примером может служить разгром де Турвилем большого английского конвоя, шедшего из Смирны. Весной 1693 года (на следующий год после Ла-Хога) сильный союзный флот должен был блокировать французов в Бресте, но де Турвиль вышел из Бреста раньше, чем там появились союзники. Имея точные сведения о движении через Средиземное море большого английского торгового каравана, французский адмирал, со своими семьюдесятью линейными кораблями перехватил англичан у мыса Сан-Висенте (вблизи Гибралтара). Де Турвиль уничтожил и захватил порядка 100 торговых и небольших военных судов, а оставшиеся 300 рассеял.

Идущие в Англию и идущие из Англии одиночные торговые суда, в этот период довольно часто становились добычей французских каперов из Дюнкерка. Самую большую известность среди последних, приобрел корсар по имени Жан Бар. Пик интенсивности действий французских каперов против английского и голландского торгового судоходства пришелся на 1694 год. Союзники по-прежнему держали все свои силы вместе. А Людовик, испытывавший из-за сухопутной войны и случившегося во Франции жестокого голода, большие финансовые трудности, решил не снаряжать на лето 1694 года линейного флота. Из-за сокращения численности французского королевского флота, многие его офицеры и матросы, оставшиеся без работы, нанимались на каперские суда. Из частных вооруженных кораблей формировались небольшие эскадры в 4—6, а иногда и в 8 судов, способные не только грабить, но и воевать. Корабли владычицы морей были вынуждены в это время прятаться в открытом море под нейтральными флагами. В некотором роде, Британские острова оказались в состоянии экономической блокады и последовавший за этим торговый коллапс, вызвал острое недовольство в торгово-промышленных кругах Англии.

Успехи французских рейдеров на море сопровождали громкие победы, одержанные французскими войсками на суше. 1693 год был знаменателен двумя большими сражениями. В испанских Нидерландах, вблизи Ландена, маршал Люксембург нанес поражение переправившемуся из Англии на континент, для того, чтобы возглавить союзные войска, Вильгельму III Оранскому. В северной Италии, у деревни Марсалия, французский маршал Николя Катина разбил Евгения Савойского. Франция, вне всяких сомнений, выигрывала по очкам, но, несмотря на это, и даже, несмотря на случившийся, через пару лет захват маршалом Вандомом Барселоны, Рейсвейкский мир, который в 1697 году подвел черту под военными усилиями сторон, констатировал всего лишь восстановление «статус-кво». Франция возвратила союзникам почти все ею завоеванное, удержав за собой лишь Нижний Эльзас и Страсбург. С точки зрения затраченных на войну средств, количества пролитой крови и с точки зрения одержанных французами побед, для Версаля это был совершенно неудовлетворительный исход.

Причин заключения, казавшегося для Людовика XIV провальным Рейсвейкского мира, было две. Первой и самой важной было то, что война Аугсбургской лиги столкнула Францию в пропасть экономического кризиса. Другой причиной стали изменившиеся политические приоритеты Людовика, которому в зрелом возрасте уже не импонировали локальные территориальные приобретения, округлявшие границы его королевства. Теперь Людовика сильнее всего занимала Испания, которую, при определенном раскладе, как ему казалось, он мог получить целиком. По этой причине «король-солнце» не выдвигал при обсуждении условий Рейсвейкского мира жестких рамочных условий, хотя исходя из достигнутых им военных успехов и учитывая истощение противоборствующих сторон (в том числе сильно пострадавшей от торговой блокады Англии), мог это сделать. Война Аугсбургской лиги стала для Франции бесполезной войной. Единственным ее итогом, оказавшим тем не менее решающее влияние не только на европейскую, но и на дальнейшую мировую историю, была потеря Францией ее военно-морского флота. Потеря, отметим это особенно, не в результате военных поражений, а в результате изменившихся по ходу войны приоритетов французского политического руководства.

Да, Франция при всем своем богатстве, оказалась не способна вкладываться одновременно и в континентальную и морскую стратегию. Франция в итоге отдала предпочтение тому, что было ближе ее королю и, вероятно, подавляющему большинству французов. В этом смысле показательными выглядят консультации морского и военного министров, де Поншартрена и де Лувуа (1691), о том, а вообще имеет ли смысл содержать дорогостоящий флот и не будет ли правильнее заменить его простым корпусом береговой охраны? Определяющее для экономики и международного положения страны значение военно-морского флота не было понято подавляющим большинством французов (Кольбер и его сын маркиз де Сеньоле были счастливыми исключениями). Стоивший огромных денег флот, как и Версаль, почитали за дорогостоящую игрушку короля, призванную скорее прославлять французского монарха, чем выполнять полезные функции. Когда наступила лихая година, и стали думать над тем, от чего следовало бы отказаться, французский королевский флот стал, таким образом, первым, на что обратили внимание.

В дальнейшем Франция двигалась по стратегической колее заданной войной Аугсбургской лиги, то есть в условиях утверждения ее правящими кругами приоритета сухопутной стратегии над морской. Отказ от приоритета морской стратегии, привел к тому, что страна не имела на протяжении всего XVIII века по-настоящему сильного флота и не обладала той степенью контроля над морскими коммуникациями, которыми обладала Англия. Результаты войны Аугсбургской лиги стояли в ряду причин предопределивших в XVIII веке поражение Франции в колониальном соперничестве с Англией и утрату Францией ее американских и азиатских колоний.

Вслед за войной Аугсбургской лиги, уже через четыре года, дуплетом последовала еще более масштабная, кровавая и еще более дорогостоящая из-за своей продолжительности и возросшего числа участников, Война за испанское наследство (1701—1714). Как можно догадаться из ее названия, камнем преткновения между европейскими державами стал испанский трон. Карл II Габсбург (не путать его с Карлом II Стюартом, английским королем), сын Филиппа IV, был тщедушным и болезненным молодым человеком. У всех он вызывал жалость, и по убеждению каждого кто видел его своими глазами, этот король не мог править долго. Смерти Карла при самом благоприятном для него раскладе, ожидали через год, может быть через два, после вступления его в 1665 году (4-летним ребенком) на испанский престол. Но вопреки всем прогнозам, Карл II умирал 35 лет и окончательно умер лишь 1 ноября 1700 года. Можно сказать, все время его правления, Испания находилась под регентством, когда функции малолетнего, а затем взрослого, но недееспособного монарха исполняли другие лица. Мать молодого короля со своими фаворитами боролась за власть и влияние с внебрачным сыном Филиппа IV, Хуаном Австрийским. Испанский двор при Карле II стал прибежищем самых низких интриг и непрекращающейся борьбы различных партий за власть.