Олег Гладченко - Вдохновение

Заметь, что ты постоянно отчитываешься перед собой о том, что ты не создан для того или этого. В сущности, единственное твердое знание, которое ты имеешь – что ты «создан». Но ради чего не понимаешь.

Речная заводь, мутно-зеленая вода, узкий деревянный причал, доски прогибаются под ногами, окунаясь в воду. Берег заводи окружен высоким густым лесом, с ярко зеленой листвой. Жарко, кусаются комары.

Вдоль причала старые лодки; ты босой проходишь по мокрому причалу мимо загорелой и сгорбленной спины рыбака, который работает со снастями. Позади тебя идет напарник, вы вместе подходите к лодке, начинаете притягивать ее ближе чтобы залезть.

Всякий сон – это поток образов из памяти, смешанных воображением без участия сознания. В этом вопросе не может быть наивной мистики, которая нравится большинству людей. Но есть ли в данном видении что-то из твоего опыта?

Лес во сне явно тропический, спина рыбака не просто загорелая – он темнокожий. Что главное: во сне тебя не удивляло окружение, все казалось знакомым и естественным. Ты знал кто этот рыбак, понимал, чем он занят, знал того, кто идет позади, хотя не видел лица, чувствовал, что знаешь куда и зачем вы собираетесь плыть на лодке.

Сейчас ты не можешь выразить это словесно; воспроизводя сон, ты не можешь сказать куда вы собирались плыть, и кто эти темнокожие люди, лица которых ты не видел. Но ты можешь уверенно сказать, что во сне все казалось привычным и знакомым. Будто это был отрывок из твоей обыденной жизни.

Твоей ли жизни?

Привычки наивного мышления склоняют к идее о воспоминаниях из прошлой жизни. Не хочется воображать лишнее – нужно довериться интуитивному чувству, а не тому, что навязано культурой.

Интуиция напоминает о той невыразимой идее, которая воплощается в молчаливом согласии между людьми – что все связаны. Все зависимы друг от друга в значительно большей степени, чем это можно объяснить словами. Каждый, когда обсуждает эти связи, чувствует недосказанность, поэтому предпочитает не продолжать разговор, чтобы не увлечься пустословием. Единство всех людей, общность всего живого – это основа понимания твоего присутствия в мире.

Единство людей не в единообразии одного организма с другим, а во взаимопонимании их сознаний, которое наглядно проявляется в движениях толпы и в согласованной подчиненности одним и тем же шаблонам мышления, которые принято называть общественным мнением. Единство людей интуитивно улавливается при тесном откровенном общении, также, когда все объединены творческим порывом или необходимостью выработать скорое решение проблемы.

Собственно, различия между людьми определяются лишь некоторой степенью отклонений от типового устройства организма, которое подробно описано в учебных пособиях по анатомии и нормальной физиологии. В остальном отличия сводятся к разным обстоятельствам, в которых организм пребывает, испытывая впечатления. Из этих различий принято выводить зыбкое понятие личности, которую хотят видеть самобытной и неповторимой.

Ты присутствуешь в данном теле при данных обстоятельствах, участвуешь в текущих событиях – это все, что можно сказать о понятии сознания. События, обстоятельства и само тело являются внешними к тому, что называют личностным сознанием – которое обречено всю жизнь разбираться в том, как устроен мир вообще и тело человека в частности.

Надо признать это всерьез: единственное стремление сознания – познать, как устроены вещи, события, люди и все живое в целом – чтобы сотворить из познанного новые сочетания. Все остальные стремления, которые принято называть базовыми – выживание, размножение, соперничество – они неизбежный факт для сознания, являются внешними для него.

Можно сделать основополагающий вывод: между сознанием одного и другого человека нет разницы. Сознание едино для всех людей, имеет доступ к памяти каждого, направлено на творческую работу, понимается как присутствие в данном человеке при данных обстоятельствах и событиях.

Цель жизни разумного человека – творчество. Если он не делает открытий, не способствует развитию цивилизации, то его роль сводится к продолжению рода – чтобы потомки пробовали созидать то, что не смогли родители.

Ты не чувствуешь ни того, ни другого стремления. Не замечаешь никаких склонностей, никаких интересов к творческой работе, также ощущаешь чуждой идею создания семьи и продолжения рода. Можно сделать вывод, что ты создан по ошибке, что произошел какой-то сбой – природа не дала тебе ни способностей, ни талантов, ни желания оставить наследников. Тебе остается отбыть свой срок на краю жизни и не вмешиваться во всеобщую творческую работу, не оставлять следов, чтобы случайно не внести искажений.

Возможно – не стоит ждать?

Чувство отторжения к собственному телу постоянно нарастает. Вызывают отвращение запахи, которые исходят от тела, противны выделения, что из него исходят, мучительны потребности, которые зарождаются внутри и толкают твой ум к животному поведению. Непонятно, как можно ощущать длительное притяжение к другому человеку? Даже к женщине влечение сильно до тех пор, пока не заметишь у нее признаки физиологических проявлений. Потливость, неряшливость и уродство всех мужчин так и вовсе делает их близкое нахождение невыносимым.

Обрати на себя внимание. Как можешь ты нравиться кому-либо? Если во внешнем виде женщины еще можно уловить сочетания, которые вызывают впечатление красоты, то вид мужчины кажется столь несуразным, что думаешь о себе как об ошибке природы. Будто Бог создал уродство только для того, чтобы усилить контрастное ощущение красоты.

Можно быть уверенным, что тело и сознание различны по природе, и ты интуитивно понимаешь от чего исходит второе. Сознание исходит от того, что принято называть божественным, не вкладывая в идею божественного ту или иную религиозную традицию.

Сознание – все то, что каждый хочет называть «Я» – есть проявление того высшего единства, которое интуитивно понимается как первосоздатель, творец всего живого и неживого, источник, излияние которого улавливается всеми чувствами и умом, если он не подчинен искажающим влияниям.

Создатель смотрит сквозь каждого – тело человека для него лишь инструмент для творчества. Его интересует только созидание. Если инструмент не пригоден, он заменяется другим. Человек без творческих побуждений угасает, вытесняется другими, погибает, и о нем никто не вспоминает, не сожалеет. Если он не оставляет после себя наследие, хотя бы в виде потомства – ему нечего делать среди живых.

Самоубийство – не выход, так как оно является паническим побуждением плоти, которая сдавлена со всех сторон угрозами.