Владимир Зубков - Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме

В большинстве источников отсчет существования постмодернизма ведется с литературоведческой статьи Лесли Фидлера «Пересекайте границы, засыпайте рвы», опубликованной в последнем номере журнала «Плейбой» (!) за 1969 год. Действительно, после этой статьи понятие «постмодернизм» прочно вошло в интеллектуальную моду [19] Справедливости ради следует признать, что еще больший резонанс в интеллектуальных кругах Запада вызвали статья «Взлет архитектуры постмодернизма» (1975) и книга «Язык архитектуры постмодернизма» (1977) Ч. Дженкса. . Однако это понятие («постмодернисимо») в литературоведческом ключе применял Ф. де Онис в своей книге «Антология испанской и латиноамериканской поэзии» уже в 1934 году [20] См.: Welsch W. «Postmoderne». Genealogie and Bedeutung eines umstrillenen Begriffs // «Postmoderne» oder der Kampf um die Zukunft / Hrsg. von Peter Kemper. Frankfurt am Main, 1988. S.111–112. . Введено же в научный оборот оно было еще раньше – в годы Первой мировой войны философом Р. Панвицем в ряде эссеистических произведений, в частности в работе «Кризис европейской культуры» (1917). Из названия и содержания этой работы явствует, что Панвиц употреблял понятие «постмодернизм» в широком культурологическом смысле.

Понятия «модерн» и «постмодерн» («пост-модерн») были обоснованы в опубликованных после Второй мировой войны томах труда А. Тойнби «Постижение истории» [21] См., например: Toynbee A. Study of History. Vol. XVIII: Heroic Ages; Contacts between Civilizations in Space (Encounters between Contemporaries). Oxford University Press, 1954. Кстати, по Тойнби, эпоха постмодерна начинается в последней четверти XIX в. . Помимо историко-культурологического анализа в нем содержится и социологический анализ, в соответствии с которым модерн и постмодерн в частности различаются классовой и национальной структурой.

Наконец, в конце 1970-х годов постмодернизм и постмодерн получили социально-философское осмысление в книге «Состояние постмодерна» Ж.-Ф. Лиотара [22] См. : Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. Н. А. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. , который проанализировал состояние знания и образования в современных наиболее развитых обществах и подверг критике их рационализм и прогрессизм, а также развенчал человека массовой культуры и массового потребления второй половины XX века. Именно с момента опубликования работы Ж.-Ф. Лиотара категории «постмодернизм» и «постмодерн» формально становятся общекультурными и общенаучными категориями в области осмысления современности.

Объективными предпосылками возникновения постмодернизма как социальной теории явились: (1) кризис тоталитаризма как общества, воплотившего в себе идеалы классической науки и утопического сознания; (2) противоречие между глобализацией мира и идентичностью конкретных сообществ и вытекающий из этого противоречия кризис «больших идей», якобы пригодных везде и всегда; и (3) массовый скептицизм по отношению к науке, которая не в состоянии решить фундаментальные проблемы современности. Рассмотрим более подробно эти взаимосвязанные предпосылки.

Начиная с возникновения первых социальных идей, их авторы пытались сформулировать принципы построения «правильного» общества на основе научной рациональности. Иерархия и «идеальная бюрократия», централизованные планирование и управление – все эти черты рационализма в социальной мысли и практике достигают своего апогея в тоталитаризме .

Тоталитаризм был столь же рационален и столь же принадлежал эпохе модерна, как принадлежат ей научно-технические достижения, крупные промышленные корпорации и гигантские партийные машины. Ростки тоталитарных тенденций можно было наблюдать практически во всех странах, и даже в тех, которые демонстративно противопоставляли себя тоталитарным режимам середины XX века. «Хотя мы не хотим этого признавать, – пишет Роберт Нисбет, – первым несостоявшимся прецедентом тоталитарного государства были Соединенные Штаты в 1917–18 годах после присоединения к союзникам в войне против Германии. Даже для кайзеровского военно-политического режима, не говоря уже об Англии и Франции, не была характерна та степень тоталитарности, которая была достигнута в Америке в исключительно короткие сроки сразу после объявления войны» [23] Nisbet R. A . The Making of Modern Society. N.Y.: NYU Press, 1986. Р. 182. . В то время в США промышленно-трудовые советы полностью контролировали вопросы заработной платы и цен, а любой человек мог быть схвачен и брошен в тюрьму по подозрению в «прогерманизме», поскольку в обществе господствовал дух священной борьбы за великие моральные ценности.

Уже одни только тоталитарные тенденции позволяют видеть амбивалентность аргументаций тоталитаризма. С одной стороны, как наиболее рациональный строй он является продуктом общественного сознания научного типа, и потому отрицает мифологию и религию. Вначале было противопоставление квазирелигиозного Культа Верховного Существа христианству и культу Разума времен Великой французской революции, но к XX веку тоталитаризм стал воинствующим атеизмом, т. е. культом разума. В СССР – культом учения Маркса, которое, по Ленину, «всесильно, потому что оно верно», и культом мудрости вооруженной этим учением КПСС и ее вождей. Но культ Бога, культ научной идеи или культ личности все равно остаются культами, а это значит, что идеология тоталитаризма имеет почти религиозное содержание.

Обладая собственной религией современного типа, тоталитаризм создает особого рода людей, чей менталитет целиком подчинен этой религии и которые готовы на все ради торжества ее (своих!) идей. Появление различных мнений, даже самого незначительного плюрализма грозит тоталитаризму гибелью. Поэтому каждый член общества небезразличен тоталитарной власти: каждый таит в себе опасность бунта, каждый должен быть под контролем и вместе со всеми. Вследствие этого тоталитарное государство уподобляется церкви с мощным институтом инквизиции для борьбы с ересью. Вместе с тем единение граждан с государством дает им гарантию духовной, социальной и политической защищенности.

Тоталитаризм как этатизм, возведенный в абсолют, подрывает естественную эволюцию общества, состоящего из относительно автономных социальных образований и социальных процессов, а его «рационализм» стремится сломать наследие многовековых традиций. По Ф. Хайеку: «Требования социализма (в данном случае читай – тоталитаризма. – Авт. ) не выводимы как моральный итог из традиций… Скорее они являются попыткой разделаться с этими традициями, заменив их рационально сконструированной системой морали, притягательность которой кроется в том, что обещаемые результаты отвечают инстинктивным влечениям человека» [24] Хайек Ф. А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М.: Новости, 1992. С. 17. .