Алексей Маслов - Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием

20. На вопрос Цзи Кан-цзы, как заста—вить народ быть почтительным и предан—ным, чтобы побудить его к добру, Философ отвечал: «Управляй им с достоинством, и он будет почтителен; почитай своих роди—телей и будь милостив, и он будет предан; возвышай добрых и наставляй неспособных, и он устремится к добру».

21. Некто, обратясь к Конфуцию, спро—сил: «Почему Вы не служите?» Философ сказал: «Что сказано в „Шу-цзине“ о сы—новней почтительности [Государя Чэня]? „Он был всегда почтителен к родителям, дружен с братьями и распространял это на управляемых (т. е. домашних“, это и бу—дет служба. Почему же только занятие известного поста следует считать служ—бой?»

22. Философ сказал: «Я не думаю, чтобы неискренний человек был годен к чему-либо. Каким образом может двигаться большая телега без перекладины для постромок или малая телега без ярма?»

23. Цзы-чжан спросил: «Можно ли напе—ред знать, что будет в последующие десять поколений?» Философ сказал: «Династия Инь руководствовалась сяскими правилами, и что было в них убавлено или прибавлено, можно знать; династия Чжоу пользовалась иньскими правилами, прибавления и убавле—ния в которых также можно знать. Если бы случилось так, что чжоускую династию сменила бы другая, то далее и на сто поколе—ний вперед можно было бы узнать, что будет».

24. Философ сказал: «Приносить жерт—вы чужим пенатам — это значит выслуживаться. Сознавать долг и не исполнять его — это трусость».

1. Конфуций отозвался о фамилии Цзи, у которой было 8 рядов танцоров, танце—вавших во дворце, что, если у нее на это хва—тило присутствия духа, то на что у нее не хватит его?

2. Три фамилии убирали жертвенные со—суды при звуках песни «Юн» (привилегия им—ператора). Философ сказал: «При царских жертвах соприсутствуют князья, сам им—ператор дышит величием». Какой же смысл употреблять эту песнь в храме трех фамилий?»

3. Философ сказал: «Если человек негу—манен, то что толку в церемониях? Если че—ловек негуманен, то что толку в музыке?»

4. Линь-фан спросил о сущности (осно—ве) церемоний. Философ сказал: «Как велик этот вопрос! В соблюдении церемоний луч—ше быть скромным, а в исполнении траур—ных церемоний лучше проявлять скорбь, чем благолепие».

5. Философ сказал: «У восточных и се—верных варваров есть правители, не то что в Китае, где их нет».

6. Перед отправлением вельможи Цзи на гору Тай-шань для принесения жертвы Фи—лософ, обратившись к Жань-ю, сказал: «Не можешь ли ты переубедить его?» Тот от—ветил: «Не могу». Тогда Философ сказал: «Увы! Ужели дух горы Тай-шань хуже Линь-фана?»

7. Философ сказал: «Благородный муж ни в чем не состязается, а если уж необ—ходимо, то разве в стрельбе; но и в этом случае он поднимается в зал, приветствуя своих соперников и уступая им, а спустившись, — пьет чару вина. И в этом состязании он ос—тается благородным мужем».

8. Цзы-ся спросил: «Что значит стих „Ши-цзина“: „Прелестна ее лукавая улыбка, выразительны ее прекрасные очи, словно разрисованные по грунту?“ Философ ска—зал: „Разрисовка производится после грун—товки“. „В таком случае и церемонии отхо—дят на задний план“, — сказал Цзы-ся. Фило—соф сказал: „Понимающий меня — это Шан (Цзы-ся), с которым только и можно гово—рить о «Ши-цзине“.

9. Философ сказал: «О сяских церемони—ях (правилах жизни) я мог бы говорить, но дело в том, что удел Ци не дает для этого достаточных данных; мог бы я говорить и об иньских церемониях, но сунский удел не дает для этого достаточных данных, по не—достатку записей и творений мудрых лю—дей; если бы их было достаточно, то я мог бы ссылаться на них».

10. Философ сказал: «При великих жертвоприношениях царственному предку и праотцам его, после того, как совершено возлияние ароматного вина, у меня уже нет охоты продолжать смотреть».

11. Некто спросил о значении великого жертвоприношения предку и праотцам его. Философ ответил: «Я не знаю, но кто знал бы его значение, для того управление Вселенной было бы так же легко, как показать это», — и при этом он указал на ладонь.

12. Приноси жертву предкам с таким благоговением, как будто бы они сами при—сутствуют здесь. Приноси жертву духам, как будто бы духи присутствуют при этом.

Философ сказал: «Если я не участвую лично в жертво-приношениях, то это как будто я не приносил их вовсе».

13. Ван-Сун-цзя спросил: «Правда ли то, что говорят: „Лучше угождать духу до—машнего очага, чем духу юго-западного угла комнаты“?» Философ сказал: «Неправда. Если оскорбишь Небо, то некому будет мо—литься».

14. Философ сказал: «Династия Чжоу почерпнула для себя образцы из двух дина—стий, и поэтому так прекрасны ее правила. Я намерен следовать им».

15. Философ, войдя в храм предков, спра—шивал о каждой вещи. Тогда некто сказал: «Кто говорит, что сын цзоуского уроженца знает церемонии? Вступил в Великий храм и расспрашивает о каждой вещи!» Услышав это, Конфуций сказал: «Это-то и есть пра—вило вежливости».

16. Философ сказал: «При стрельбе из лука суть дела не в том, чтобы попасть в центр мишени, а чтобы вообще попасть в мишень, потому что силы не у всех одинако—вы. Это древнее правило состязания».

17. Цзы-гун хотел отменить принесение в жертву живого барана при объявлении в храме предков о наступлении первых чисел каждого месяца. На это Философ заметил: «Цы жаль барана, а мне жаль церемоний».

18. Философ сказал: «Служение Госуда—рю с соблюдением всех правил люди призна—ют за лесть».

19. Князь Дин-гун спросил: «Как Госу—дарь должен обходиться с чиновниками и как последние должны служить Госуда—рю?» Философ ответил: «Государь должен обходиться с чиновниками вежливо, а чиновники должны служить ему с предан—ностью».

20. Философ сказал: «Песнь „Гуань-цзюй“ выражает веселье без излишества и печаль, не переходящую в сокрушение».

21. Ай-гун спросил Цзай-во относитель—но жертвенника духу — покровителю Земли. Цзай-во отвечал: «Сяские государи обса—живали жертвенники соснами, иньские — кипарисами, а чжоуские — каштанами, чтобы заставить народ трепетать». Ус—лышав об этом, Философ сказал: «Когда дело сделано, нечего говорить о нем, делу дан ход, нечего соваться с увещаниями и за прошлое нечего винить».

22. Конфуций сказал: «Гуань-чжун — малоспособный человек!» Некто сказал: «Правда ли, что Гуань-чжун экономен?» На это последовал ответ: «У него был бельведер с тремя входами и разные долж—ности не соединялись в одном лице; как же его можно назвать экономным?» Некто вновь спросил: «В таком случае он, может быть, знает церемонии?» На это Конфу—ций ответил: «У владетельного князя по—ставлен перед воротами щит, и Гуань-чжун также поставил у себя перед воро—тами щит; у владетельного князя есть подставка (буфет) для опрокидывания ча—рок при дружеском свидании двух госуда—рей, Гуань-чжун также устроил такую же подставку. Если он знает церемонии, то кто же тогда их не знает?»