Александр Титаренко - Антиидеи

Вместе с тем это и ускоренная, непосредственная ориентация в мире социальных ценностей и символов, «указательных знаков» требуемого поведения. В колоритно-личност-ных поступках и неповторимо-своеобразных ситуациях она расшифровывает ту или иную ценность, угадывает тот или иной моральный мотив. И здесь она выступает как весьма эффективный «ансамбль» и чувственного и рассудочного обеспечения нормального течения общения людей. Вот почему развитость нравственной интуиции – важнейший показатель внутренней моральной культуры личности, богатства ее нравственной жизни.

К сожалению, недостаточность своего обыденного морального самопонимания и слабость самообладания и воли человек обычно осознает в периоды кризисных ситуаций своей жизни. Тогда-то и обнаруживается необходимость перенастроя моральных чувств и рассудка, приходится учиться, казалось бы, простым, привычным вещам: взаимопониманию и самоконтролю, оценке других и самооценке, мобилизации волн и развитию умений и т. п. Здесь-то и проявляется возможность рассогласования (порою трагического разрыва) различных аспектов нравственного сознания, когда начинает складываться болезненная саморазорванность моральных ориентации и нравственных качеств личности. Существующая личная шкала моральных ценностей становится неустойчивой. Нередко ее характеризует примитивный «ролевой эклектизм». Если описать эту шкалу на общем, наглядно фиксируемом уровне, то она выглядит как иерархия предпочтений и оценок: «все равно» (нейтральное или равнодушное отношение); «надо бы учесть в дальнейшем» (минимальная степень личной заинтересованности, нередко возникающая как реакция на незначительные внешние требования); «желательно бы» (условное предпочтение); «хорошо – плохо» (морально-ценностное отношение, отражающее позиции индивида); «хорошо – надо» и «плохо – нельзя» (оценочно-императивное отношение, приобретшее форму личностного морального волеизъявления по формуле: «не могу иначе»); наконец, «самое главное, чего нет дороже в жизни» (так называемые сверхценности, нередко выступающие в форме страсти). Наверное, эта шкала неполна, может быть, где-то неточна и несомненно требует детализации1.

1 Различные аспекты этих ориентации отражены в морально-этических ее моментах (Л. М. Архангельский, В. И. Бакштановский, А. А. Гусейнов, И. М. Даниленко, О. Г. Дробницкий, В. Т. Ефимов, Ю А. Замошкин, В Г. Иванов, М. С. Каган, В. П..Кобляков, И. С. Кон, П. А. Ландесман, Н. В. Рыбакова, Ю. М. Смоленцев, 10. В. Согомонов, В. Н. Шорда-ков, В. А. Ядов и др.).

Однако даже при подобном общем изображении видно, какие обширные возможности перемещения и рассогласования ценностных ориентации у личности она в себе таит. Это – свидетельство чрезвычайной сложности и подвижности, «пластичности» нравственно-психологического мира личности. Недаром эта шкала, взятая в ее вербально-нормативных формах, рассудочных самопризнаний, с одной стороны, и в ее эмоционально-волевых, ценностно-императивных «фазах» – с другой, оказывается обычно несовпадающей даже в условиях «благополучного» состояния и течения нравственной деятельности личности, а не только в моменты коллизий в ее моральном выборе. С одной стороны, это расхождение связано со сложившимся (эмоционально и в рассудочной самооценке) разнообразием «образов Я»: «повседневное» Я (каким индивид себя ощущает в настоящем); «желательное» Я (кем хочет стать); «возможное в идеале» Я (каким можно было бы стать в соответствии с господствующими престижными «образцами»); «ненавидимое» Я (осознание и неприятие некоторых своих качеств); наконец, различные «ролевые» и «навязанные» Я (воспринимаемые как суетная необходимость) и т. д. Вся эта вереница «образов Я» и располагается на шкале соподчинения ценностных значений сознания индивида. Конечно, возможно, что центральный акцент делается на каком-то одном «образе Я», приобретающем нередко утрированно-однобокий характер. В сказке Андерсена «Калоши счастья» в художественно-фантастическом гротеске обрисованы сердца посетителей театра, заполненные самыми разными образами их владельцев о себе, их предпочтениями. Одно из таких сердец представляло из себя комнату со стенами, составленными из увеличительных зеркал, а посреди комнаты «восседало на троне маленькое «я» обладателя этого сердца и восхищалось своим собственным величием»1.

1 Андерсен Г. X. Сказки и истории. В 2-х т. Л., 1977, т. 1, с. 223.

Этот художественный образ раздутого себялюбия исключительно показателен в нравственно-психологическом плане: вовсе не редкость люди с «сердцами из увеличительных зеркал» или другими искажениями представления о себе на шкале оценок и предпочтений.

И все же шкала ценностных предпочтений, видимо, отражает в большей мере динамику нравственного самочувствия человека в окружающем социальном мире, переходов этого самочувствия из одного состояния в другое – как в зависимости от изменения внешних обстоятельств жизни (особенно поступков окружающих), так и от собственного внутреннего «пульса» эмоционально-нравственных переживаний. В ходе этих переходов и создается типичный «маятник самочувствия», собственной самооценки с позиций морали. Причем люди иногда страдают от резкого перехода самочувствия – от блаженной «эйфории» до уничтожительного самоистязания. Привычка «раскачивать маятник», ощущая себя лишь на его крайних «полюсах», делает эмоционально-нравственную жизнь обычно неустойчивой, обрекая личность на однобокий моральный максимализм, причем не только в отношении самого себя, но и в оценке других лиц. Иногда этот процесс приобретает форму патологии (неуправляемые скачки из «Рая» в «Ад» у наркоманов, алкоголиков, сексуальных извращенцев). Но нередко такое крайнее положение «маятника самочувствия», альтернативное состояние своей моральной самооценки возникает у личности в результате подчинения любым, нередко случайным и ничтожным (эффект мимолетного каприза) всплескам эмоционально-нравственных настроений. Тогда-то и возникают ложные ценностные предпочтения: например, небольшая обида кажется покушением на какую-то свою заветную «сверхценность», вызывая страдание и гнев, совершенно несоизмеримый с реальностью, или крохотный успех становится вдруг источником «непробиваемого» самодовольства. Культура нравственных чувств – это и их гармоничное течение в сложнейшем морально-психологическом процессе перехода от одного состояния к другому. И она не возникает сама собой, она – продукт воспитания, самовоспитания, она – концентрированный сгусток непрерывного, изменчивого опыта общения, совершающегося в «сетке координат» моральных ценностей различного содержания.