Петер Слотердайк - Критика цинического разума

То, что именует себя диалектикой, на самом деле есть ритмика или философия полярности. Если рассматривать ее в чистом виде, она пытается понимать жизнь и космос как неустанную смену фаз и со­стояний бытия, которое есть чередование того, что приходит и ухо­дит — как прилив и отлив, как циклы движения небесных тел, как радость и печаль, как жизнь и смерть. Эта великая ритмика понима­ет все без исключения феномены как пульсации, фазы, такты. Она усматривает в них не что иное, как ритмичные движения «туда-сюда»* Единого, космического принципа в его естественных и не­избежных превращениях. То, что все в мире имеет свою противо­положность, то, что все состояния пребывают в вечном потоке и круговращении, и то, что крайности превращаются друг в друга,— это великие и незыблемые открытия, к видению которых пришла ритмика. Гераклитовская «диалектика» — первая и, вероятно, един­ственная европейская диалектика, которая является чистой фило­софией полярности, не переходящей в полемику, а потому остается созерцательной и темной, не желающей никого ни в чем убеждать и не предназначенной для использования в диалоге-споре,— полнос­тью соответствует этому типу учений мудрости:

Враждебное ладит, наилучшая гармония — из разнящихся [звуков], и все происходит через распрю.

Сопряжения: целое и нецелое, сходящееся расходящееся, созвучное не­созвучное, и из всего — одно, из одного — все.

Одно и то же в нас — живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое, ибо эти [противоположности], переменившись, суть те, а те, вновь переменившись, суть эти.

В одну и ту же реку входим и не входим, мы есть и нас нет*.

Такой взгляд на мировое целое еще отличает свежесть и величие Первой Философии; она имеет созерцательный, а не аргументаци-онный смысл. Она, как поучение, предназначена для всех и ни для кого, она не убеждает, а только указывает; она могла бы и вовсе оставаться невысказанной и ни в коем случае не желает «отстаи­вать» себя как мнение или позицию. Ее речь как бы созвучна рит­мичному, пульсирующему космосу. Ведь мир обладает собственным ходом и дыханием, и эта самая ранняя философия полярности была лишь выражением стремления, не вступая ни в какую борьбу, ды­шать в одном ритме с миром. Между «мировым законом» полярно-стей и его пониманием философами нет никакого разрыва, никакой пропасти. Мыслитель, а скорее созерцатель, не занимает никакой «собственной» позиции и не отделяет себя как познающего субъекта от познанных феноменов. В великом мире этих пульсаций и колеба­ний от одного полюса к другому он выступает не как Я, выделяющее себя из этого мира и при этом выделении способное впасть в заб­луждение. Все, о чем он говорит, проходит и сквозь него самого, и так оно было бы в любом случае, независимо от того, говорил бы он об этом или нет. В конечном счете такое учение о полярности следо-

вало бы называть философией без субъекта. Там, где господствует такой взгляд, есть, в принципе, только ритмы, только «туда и сюда» энергий и противоположные полюса, а для отдельного Я человека не остается никакой особой сферы. В отношении к этим ритмам для человека возможна лишь одна приемлемая позиция: всецело отдать­ся в их власть. Понимать — значит принимать, жить в согласии с этим. Тот, кто увидел, что мир есть гармония в раздоре, не станет бороться против этого. Там, где господствует понимание, борющий­ся субъект уже перестал быть таковым. Но если диалектика в этом смысле действительно может быть названа «наивысшей теорией», то она выступает абсолютно безоружной в плане аргументации; в своей раскрепощенной созерцательности она расслабилась до самой веселой и ясной недоказуемости. Такое учение мудрости никоим об­разом не является поэтому полемикой, оно есть гармония и совпаде­ние по ритму.

Если вообще правильно называть такую философию полярнос­ти диалектикой *, то речь идет, во всяком случае, о космологически-созерцательной теории, и в ней нет ничего, что напоминало бы более современное «диалектическое» отношение субъекта и объекта. Ведь человеку не отводится по отношению к полярностям никакой «соб­ственной» противоположной позиции; он не относится к ним как субъект к вещи; он, во всяком случае, сам может быть полюсом, субъектом среди субъектов, силой среди других сил — он включен в то, что происходит, не будучи способным сопротивляться этому и в то же время — со всей своей активностью. Ему не подобает про­тивопоставлять себя бытию в качестве самовластного и независимо­го Другого (субъекта). Это впервые происходит только тогда, когда человеческий мир обретает самостоятельность, когда с достижением более высоких степеней цивилизации и обобществления набирает силу и накал полемический принцип, когда угнетение, насилие, вражда, власть, война, идеология, искусство производить оружие и владеть им, стратегия и т. п. начинают формировать соответствующих субъек­тов полемики. Эти субъекты интенсивно занимаются отделением другого «полюса» и делают из него «предмет», «то, что противосто­ит». Это примерно соответствует обсуждавшейся выше полемиза-ции Оно. Тогда мы имеем дело уже не просто с ритмами и противо­положными полюсами, а с возникновением вражды в военной, по­литической, социальной, идеологической сферах. Принцип врага бурно разрастается и поглощает некогда нейтральные полюса; отно­шение «сила—сила» превращается в отношение «Я — Оно», «субъект—объект». Отныне Негативное должно подавляться в за­родыше. Ведь в полемике следует подавить и парализовать ответ­ные удары с другой стороны, «погасить отдачу». Но тем самым раз­рушается мир ритмики. Полемическая диалектика, правда, пытает­ся сохранить еще какой-то остаток полярности, подчеркивая, что необходимо прохождение через противоположный полюс; но на

самом деле она принимает, одобряет и ведет полемику, поскольку считает себя способной победить противопо­ложный принцип. Примирения в синтезе, которые выду­мывала для себя диалектика, были вторичными установ­лениями власти и господства, и синтезы в мысли были нацелены на то, чтобы разоружить Второго и подчинить его себе. «Отрицание отрицания» звучит нейтрально и справедливо только в области логики. Только здесь мо­жет казаться, что антитезис имеет полное право на суще­ствование перед тем, как посредством отрицания отрица­ния осуществится синтез. На самом же деле речь идет о превентивном отрицании отрицания, или, если выразить­ся иначе, о подавлении антитезиса в зародыше. Антите­зис не разворачивается до противоположного полюса, а

остается всего лишь «потенциалом», подавленным и спящим отри­цанием. Поэтому Негативная Диалектика Адорно — это не «по­зднее вырождение», а основополагающая черта диалектики.