Фридрих Гегель - Наука логики

Уже ранее, во второй книге "Объективной логики", было упомянуто, что философия, которая становится на позицию субстанции и остается на ней, есть система Спинозы. Там же указано и на неудовлетворительность этой системы как по форме, так и по содержанию. Но иное дело - опровержение этой системы. Относительно опровержения какой-либо философской системы было также сделано в другом месте общее замечание, что при этом следует отвергнуть превратное представление, будто система должна быть изображена как совершенно ложная, а истинная система, напротив, как лишь противоположная ложной. Из той связи, в которой здесь выступает система Спинозы, само собой вытекает подлинный взгляд на нее и на вопрос о том, истинна ли она или ложна. Отношение субстанциальности возникло благодаря природе сущности; это отношение, равно как изложение его, развернутое до целостности в той или иной системе, есть поэтому необходимая позиция, на которую становится абсолютное. Такую позицию не следует поэтому рассматривать как мнение, как субъективный, произвольный способ представления и мышления того или иного индивида, как заблуждение спекуляции; скорее спекуляция на своем пути необходимо переходит на эту позицию, и в этом случае система совершенно истинна. - Но это не высшая позиция. Тем не менее система в этом случае не может рассматриваться как ложная, как требующая опровержения и могущая быть опровергнутой, а в ней следует рассматривать как ложное лишь признание ее позиции за наивысшую. Истинная система не может поэтому и находиться к ней лишь в отношении противоположности, ибо в таком случае это противоположенное само было бы чем-то одно сторонним. Как высшее она должна скорее содержать внутри себя низшее.

Далее, опровержение не должно идти извне, т. е. не должно исходить из допущений, которые находятся вне опровергаемой системы и которым она не соответствует. Этой системе следует только не признавать этих допущений; недостаток есть недостаток лишь для тех, кто исходит из основанных на них потребностей и требований. Тем самым было признано, что для тех, кто не предполагает для себя как безусловное (entschieden) свободу и самостоятельность сознающего себя субъекта и не исходит из этой предпосылки, непосильно какое-либо опровержение спинозизма. Да и, кроме того, столь высокая и внутри себя уже столь развитая (reicher) точка зрения, как отношение субстанциальности, не игнорирует эти допущения, а содержит их: мышление - один из атрибутов спинозовской субстанции. Эта точка зрения, наоборот, умеет растворить определения, при которых эти допущения противоречат ей, и поглотить их, так что они выступают в этой же системе, но в соответствующих ей модификациях. Суть (Nerv) внешнего опровержения сводится в таком случае лишь к тому, чтобы со своей стороны решительно и твердо придерживаться противоположных форм указанных допущений, например, абсолютного самодовления мыслящего индивида - в противоположность той форме, в какой мышление полагается тождественным с протяжением в абсолютной субстанции. Истинное опровержение должно вникнуть в то, что составляет сильную сторону противника, и поставить себя в сферу действия этой силы; нападать же на него и одерживать над ним верх там, где его нет, не помогает сути дела (Sache). Поэтому единственное опровержение спинозизма может состоять лишь в том, что его точка зрения признается, во-первых, существенной и необходимой, но что, во-вторых, эту точку зрения поднимают до более высокой точки зрения, исходя из нее самой. Отношение субстанциальности, рассматриваемое всецело лишь в себе самом и для самого себя, переводит себя в свою противоположность, в понятие. Поэтому содержащаяся в предыдущей книге экспозиция субстанции, приводящая к понятию, есть единственное и истинное опровержение спинозизма. Она есть раскрытие субстанции, а это раскрытие есть генезис понятия, главные моменты которого сопоставлены выше. - Единство субстанции есть ее отношение необходимости; но как такое оно лишь внутренняя необходимость; полагая себя через момент абсолютной отрицательности, оно становится обнаружившим себя или положенным тождеством и тем самым свободой, которая есть тождество понятия. Понятие результирующая из взаимодействия тотальность - есть единство обеих взаимодействующих субстанций, но так, что они отныне принадлежат свободе, поскольку они теперь уже обладают тождеством не как чем-то слепым, т. е. внутренним, а имеют по существу своему определение - быть видимостью или моментами рефлексии, вследствие чего каждая столь же непосредственно слилась со своим иным или со своей положенностью и каждая содержит свою положенность внутри себя самой и, стало быть, положена в своем ином всецело лишь как тождественная с собой.

В понятии открылось поэтому царство свободы. Понятие свободно (ist das freie), потому что в себе и для себя сущее тождество, которое составляет необходимость субстанции, дано в то же время как снятое или как положенность, а эта положенность, как соотносящаяся с самой собой, и есть указанное тождество. Взаимная непроницаемость (Dunkelheit) субстанций, находящихся в причинном отношении, исчезла, так как первоначальность их са-модовления перешла в положенность и благодаря этому стала прозрачной для самой себя ясностью; первоначальная суть первоначальна, лишь поскольку она причина самой себя, а это и есть субстанция, высвобожденная в качестве понятия.

Отсюда для понятия сразу же вытекает следующее более точное определение. Так как в-себе-и-для-себя-бытие непосредственно дано как положенность, то понятие в своем простом соотношении с самим собой есть абсолютная определенность, которая, однако, как соотносящаяся лишь с собой есть точно так же непосредственно простое тождество. Но это соотношение определенности с самой собой как ее слияние (Zusammengehen) с собой есть также отрицание определенности, и понятие как это равенство с самим собой есть всеобщее. Но это тождество имеет точно так же и определение отрицательности: оно отрицание, или определенность, которая соотносится с собой; как такое, понятие есть единичное. Каждое из них есть тотальность, каждое содержит внутри себя определение другого, и потому эти тотальности суть в такой же мере просто лишь одна тотальность, в какой это единство есть расщепление самого себя, превращение себя в свободную видимость этой раздвоенности, раздвоенности, выступающей в различии между единичным и всеобщим как полная противоположность, которая, однако, настолько есть видимость, что когда постигается и высказывается одно, при этом непосредственно постигается и высказывается другое.

Только что изложенное следует рассматривать как понятие понятия. Может показаться, что это понятие не согласуется с тем, чтб обычно понимают под понятием, и можно было бы потребовать, чтобы было указано, каким образом то, чтб здесь оказалось понятием, содержится в других представлениях или объяснениях. Однако, с одной стороны, здесь не может идти речь о подтверждении, основанном на авторитете обыденного понимания; в науке о понятии его содержание и определение может быть подтверждено только посредством имманентной дедукции, содержащей его генезис, и эта дедукция уже находится позади нас. С другой стороны, дедуцированное здесь понятие необходимо распознать в том самом, что обычно предлагается как понятие понятия. Но не так-то легко выяснить то, чтб другие говорили о природе понятия. Ведь большей частью они вовсе не занимаются отыскиванием этой природы и предполагают, что когда говорят о понятии, каждому уже само собой понятно, о чем идет речь. В последнее время можно было тем более считать себя избавленными от возни с понятием, что, подобно тому как одно время было модой всячески поносить воображение, а затем и память, так и в философии уже с давних пор сделалось привычкой, сохранившейся отчасти еще и поныне, по-всякому порочить понятие, делать его - высшую форму (das Hochste) мышления - предметом презрения и, напротив, считать вершиной в науке и морали непостижимое я отказ от постижения " (Nichtbegreifen).