Юнг Густав - «Дух Меркурий»

Но особенно важно для толкования Меркурия его отношение к Сатурну. Меркурий–старец идентичен Сатурну, и для многих алхимиков, особенно древних, не ртуть, но связанный с Сатурном свинец символизировал первоматерию. В арабском тексте [173] ртуть отождествляется с <���водою Луны и Сатурна>. В <���Речениях Белина> Сатурн говорит: <���Мой дух — вода, возвращающая гибкость окоченевшим членам братьев моих> [174] . Речь идет о <���вечной воде>, а это и есть Меркурий. Раймунд Луллий замечает, что <���из философского свинца извлекается некое масло золотого цвета> [175] . У Кунрата Меркурий есть <���соль> Сатурна [176] , или же Сатурн — это просто Меркурий. Сатурн <���черпает воду вечную> [177] . Как и Меркурий, Сатурн гермафродит [178] . Сатурн - <���старец на горе; в нем природы сочетаются со своим дополнением [четыре первоэлемента], и все это в Сатурне> [179] . То же самое говорится и о Меркурии. Сатурн — отец и исток Меркурия, поэтому последний называется <���дитя Сатурново> (Saturnia proles) [180] . Ртуть проистекает из <���сердца Сатурна или Сатурном является> [181] , а из травы Сатурнии извлекают <���светлую воду>, и <���нет в мире воды и цветка совершеннее> [182] . Это высказывание сэра Джорджа Рипли, Бридлингтонского каноника, представляет собой замечательную параллель к гностическому учению о Кроносе (Сатурне) как некоей <���силе цвета воды (??????????)>, которая все разрушает, ибо <���вода есть разрушение> [183] .

Как и планетный дух Меркурия, дух Сатурна <���весьма пригоден для сего деяния> [184] . Мы знаем, что одна из манифестаций Меркурия в алхимическом процессе превращения — лев, иногда зеленый, иногда красный. Кунрат называет это превращение <���выманиванием льва из пещеры горы Сатурновой> [185] . Лев издавна и прежде всего ассоциировался именно с Сатурном [186] . Он - [187] (парафраза — аллегории Христа! [188] ). Кунрат именует Сатурна <���львом зеленым и красным> [189] . В гностицизме Сатурн — верховный архонт, львиноголовый Иалдабаоф, <���Дитя хаоса> [190] . Но на алхимическом языке <���дитя хаоса> - это Меркурий [191] .

Связь и тождество с Сатурном важны потому, что последний — не просто maleficus [злодей], но обиталище самого дьявола. Даже будучи первым архонтом и демиургом, он получил в гностицизме не самую лучшую репутацию. Согласно одному каббалистическому источнику, с ним ассоциировался Вельзевул [192] . В он назван <���злым> (malus [193] ), и еще Милиус утверждает, что Утренняя звезда (Lucifer) упала бы с неба, когда бы Меркурий очистился [194] . Современная (начало XVII в.) рукописная заметка на полях одного из находящихся в моем распоряжении трактатов поясняет термин sulphur (мужской принцип Меркурия [195] ) словом . Если Меркурий и не сам злой дух как таковой, то по крайней мере несет его в себе, т. е. безразличен в моральном отношении, добр и зол, или, по выражению Кунрата, [196] (добр с добрыми, зол со злыми). Но еще точнее сущность его определяется тогда, когда он понимается как процесс, начинающийся злом и кончающийся добром. Одна в литературном отношении довольно жалкая, но колоритная поэма из (1620) следующим образом резюмирует этот процесс:

В этой поэме Меркурий описывает свое превращение, которое одновременно означает Мистическое превращение алхимика (artifex) [198] , ибо не только фигура, или символ, Меркурия есть проекция коллективного бессознательного, но и то, что с Меркурием происходит. Это, как легко можно вывести из вышеизложенного, проекция индивидуационного процесса, который, будучи естественным психическим процессом, протекает и без участия сознания. Если же сознание все–таки принимает в нем участие, то процесс всегда сопровождается эмоциями, присущими религиозному переживанию или озарению. В опыте подобных переживаний — корень и причина отождествления Меркурия с Премудростью (Sapientia) и св. Духом. Вполне вероятно поэтому, что еретическое течение, начавшееся с евхитов, павликиан, богомилов и катаров и развивавшее учение о Параклете в духе основателя христианства, получило дальнейшее продолжение в алхимии, частью бессознательно, частью в завуалированном виде [199] .

Мы уже столкнулись с рядом алхимических высказываний, которые ясно показывают, что характер классического Гермеса был более чем верно воспроизведен в фигуре Меркурия. Отчасти это бессознательное повторение, отчасти спонтанно воспроизведенное переживание; наконец, это и вполне сознательная сверка с образом языческого бога. Так, Михаил Майер, несомненно, сознательно намекает на ?????? (указующего путь Гермеса), когда говорит, что в своем peregrinatio (мистическом странствии) обрел статую Меркурия, указывающую путь в рай [200] ; и он имеет в виду Гермеса–мистагога, когда вкладывает в уста Эритрейской сивиллы такие слова (о Меркурии): <���Он сделает тебя свидетелем мистерий Бога (Magnalium Dei) и таинств природы> [201] . И в другом тексте Меркурий как назван источником откровения божественных таинств [202] ; в форме золота он понимается как душа арканной субстанции (magnesia) [203] или как оплодотворитель философского древа (arbor sapientiae) [204] . В [205] Меркурий именуется посланцем богов, герменевтом (толкователем) и <���Тевтием> (Тотом) египетским. Михаил Майер рискнул даже связать его с Гермесом Киллением, назвав (этим вероломным и чересчур уклончивым аркадским юношей) [206] . В Аркадии имелось святилище Килления — итифаллического Гермеса. В схолиях к <���Золотому трактату> Меркурий прямо назван [207] . Слова вполне могли бы относиться и к Эросу. И действительно, в <���Химической свадьбе> Христиана Розенкрейца Меркурий предстает в облике Купидона [208] , который в наказание за любопытство, проявленное адептом Христианом при посещении Госпожи Венеры, ранит тому руку своей стрелой. Стрела эта - (дротик страсти), атрибут Меркурия [209] . Меркурий - (стрелец), причем такой, который <���стреляет без лука> и которого <���не сыскать на всей земле> [210] - т. е., очевидно, его следует представлять себе как демона. В Таблице символов [211] Пенота он ассоциируется с нимфами, что наводит на мысль о пастушеском боге Пане. Его сладострастие выявляется на одном рисунке из [212] , где он изображен на триумфальной колеснице, запряженной петухом и курицей, а позади него можно видеть пару нагих любовников, слившихся в объятии. В этой связи можно также упомянуть о множестве довольно–таки непристойных изображений coniunctio в старых печатных изданиях, которые зачастую сохранялись именно благодаря этим картинкам, расцениваясь как чисто порнографические. Равным образом к этой сфере ??????? (хтонического Гермеса) относятся встречающиеся в старинных манускриптах изображения экскреторных актов, включая рвоту [213] . Меркурий воплощает то <���непрерывное сожительство> [214] , которое в наиболее чистом виде представлено в тантристском учении о Шиве и Шакти. Ведь связи греческой и арабской алхимии с Индией вполне вероятны. Райценштайн [215] приводит повесть о Падманабе из турецкой народной книги о сорока визирях, которая может датироваться эпохой Моголов. Уже в первые века нашей эры в южной Месопотамии заметны индийские религиозные влияния, а во II в. до Р. X. в Персии существовали буддийские монастыри. В царском храме Падманабхапуры в Траванкоре (примерно XV в.) я обнаружил два рельефа с изображением совершенно не индийского по виду senex ithyphallicus с крыльями. На одном из изображений он стоит по пояс в чаше Луны. Невольно вспоминается крылатый итифаллический старец, который, по представлениям ипполитовых гностиков, преследует <���синюю> (или <���на пса похожую>) женщину [216] . Киллений тоже упоминается у Ипполита [217] как тождественный, с одной стороны, Логосу, с другой — злобному Корибанту, фаллосу и демиургическому принципу вообще [218] . Один из аспектов этого темного Меркурия — инцест между матерью и сыном [219] ; исторически его можно объяснить влиянием мандаизма, где Набу (Меркурий) и Иштар (Астарта) образуют сизигию. Астарта почиталась как богиня–мать и богиня любви на всем Ближнем Востоке, и повсюду с ее культом был неразрывно связан мотив инцеста. Набу - <���мессия лжи>, который наказывается за свою порочность и держится Солнцем в заточении [220] . Итак, не приходится удивляться постоянным напоминаниям наших текстов о том, что Меркурий (обретается в навозной куче), — только к этому добавляется ироническое замечание о <���многих, которые рылись в навозных кучах, да так и остались с пустыми руками> [221] .