Мераб Мамардашвили - Опыт физической метафизики

Давайте в своей <...> собственной интуиции закрепим то, что не только существуют абсолютные элементы в виде систем отсчета, а они абсолютны потому, что они внутри мира. Это как бы знание мира изнутри в отличие от того знания, которое мы получаем во внешнем взгляде, с одной стороны, а с другой стороны. получаем, разбивая действующих агентов и разбивая систему, связывающую этих агентов, согласно произвольным единицам рационального действия. И второе, что я хотел сказать, касается существования некоторой еще одной возможности, или условия, лишь при котором мы можем формулировать какие-либо законы. Этим условием (я частично уже называл, сейчас хочу напомнить) является однородность рассматриваемых явлений, получаемая лишь при тех абстракциях, которые я вводил. Откуда появляется однородность, то есть то, что мы можем выделить какое-то явление, содержание, которое является однородным для тысяч и даже миллионов различающихся агентов действия, эмпирически различающихся состояний людей, их стремлений, возможностей действия и так далее? А мы должны делать применения к обществу, потому что или мы пользуемся применительно к обществу весьма плодотворными статистическими закономерностями, то есть применяем закон больших чисел к наблюдению социальных явлений и развиваем социальную, фактически математическую тем самым статистику, или в социальных, исторических теориях более содержательного типа мы должны иметь возможность собирать в какие-то однородные единицы эмпирически неохватываемое множество различий. Эти единицы я охарактеризовал со стороны естественности, а сейчас хочу характеризовать со стороны однородности.

Однородность возникает и возможна лишь в силу одного простого обстоятельства, и, возникая, она является условием возможности формулировать законы. Какое это обстоятельство? А такое, что в законами охватываемых многообразиях мы имеем дело с гем, что я называл движением, или существованием, в ряду рядов, Не в каком-то одном ряду, скажем в ряду сущностей или в ряду предметов, а в ряду рядов, в чем-то, расположенном сразу на Двух уровнях и при том расположенном так, что производимые в ряду рядов действия и эффекты включают в себя ненатурально извлеченные содержания.

Я поясню свою мысль. Сначала постулативно закрепим то, что внутри исследования однородность возможна только потому, что материал и содержание исследования не имеют натурального происхождения. Скажем, субъект, под воздействием мира извлекает из свойств предметов, составляющих этот мир и воздействующих на субъекта, какое-то свойство. Если мы предположим, что это свойство, например свойство инерции, является натурально извлекаемым свойством тел, или сознание вины является натурально извлекаемым свойством самих явлений, то есть совершенного деяния, моей способности осознать это, то мы остаемся во власти различий. Но когда мы знаем, что существование структур предполагает, например, что инерция, как показала теория относительности (кстати, так было и в механике Ньютона) не есть натурально извлекаемое свойство материальных тел (точно так же феномен вины в смысле части или содержания структур не является натурально извлекаемым свойством, или содержанием, извлекаемым из наблюдаемых извне воздействий мира на человека; точно так же то свойство цветка, которое определится после того, как я его нарисован, не есть то свойство, которое извлекаемо из натурального наблюдения реального эмпирического цветка), тогда мы имеем дело с однородными содержаниями, то есть, если включаемые содержания имеют другое происхождение, несводимы к натурально наблюдаемым воздействиям, то они обладают искомой однородностью и относительно них, относительно их связей и зависимостей могут формулироваться законы. В них как бы уравнены тысячи субъектов именно потому, что это содержание не извлечено из тысячекратно различных позиций субъекта, различных эмпирических воздействий, которые они претерпевают и в которые они включены. Я уж не говорю, что состояния, порождаемые структурой, тоже будут генерированными состояниями, а не натурально случающимися в мире независимо и помимо структур.

Такими генерируемыми через структуру являются наши мысли, которые мы натуральным образом не могли бы получить, общественные состояния, нравственные состояния, правовые состояния. Став однородными так, чтобы на них могли распространяться законы, они дальше являются генерациями, порождениями самих же законов по смыслу того резонанса, о котором я говорил в связи c проблемой слова. То, что породится словом, с которым я стал в отношение многократного отражения между мной и словом, и породится, взявшись из моих натуральных возможностей, из моего психического содержания, самим психическим содержанием, следовательно, не порождено и будет отличаться от него. В нем я однороден с другими, то есть только в порожденных явлениях есть доступная для формулировки законов материя. Я подчеркиваю, что единицами анализа я называю не объекты, составляющие множества, а единицы включения. Единицами является нечто, определяющее условия включения объектов в многообразия. Данные там содержания имеют одну важную для нас методологическую особенность, а именно: к ним неприложимо логическое отношение, называемое «состоит из», когда есть некоторые дистинктные объекты, которые состоят из дистинктных же частей.

В социально-историческом мышлении — даже тогда, когда мы вышли на уровень такого рода многообразий и можем применять к ним законы, потому что там устанавливается особого рода однородность, — мы имеем дело с простыми объектами, которые просты не только в том смысле, что они далее не поддаются разложению, они просты еще и в том смысле, который не присущ большинству физических явлений, а именно: они не «состоят из», то есть их нельзя суммировать, вычитать одно из другого и так далее. Я приведу простой пример. К сожалению, для проблемы инвариантности по отношению к предметному языку я не смог привести простого примера, а вот что объекты инвариантны относительно различий предметного языка и в то же время не «состоят из», а являются простыми, я смогу привести простой пример. В человеке А, с которым я связан любовными или дружескими отношениями, есть какое-то качество, которое мне ценно. Если он делит это качество в отношении с другим человеком, с третьим, с четвертым и так далее, то вопреки закону разложения, вычитания и сложения, то, что он мне дает, Увеличивается, а не уменьшается или по меньшей мере остается той же суммой. Один английский поэт хорошо выразил природу любви: полюби меня, чтобы увеличить мое качество, мою ценность. Не надо переводить это на наши статусные представления, имелось в виду другое. Это увеличенное не состоит из суммы отношений, потому что в противном случае дружба моего друга с третьим лицом вычитала бы из того, что он дает мне. Подумайте теперь, к скольким явлениям нашей нравственной, социальной жизни и исторических процессов относится это свойство, если мы, конечно, произведем всю систему абстракций и выйдем к тому, чтоб найти эти простые объекты или содержания, к которым я применял термин «многообразие». И вот, будучи, с одной стороны, однородными, с другой стороны, не «состоящими из», они являются источниками когеренции многого и различного во времени и пространстве. Есть один простой парадокс, который особенно четко выступает в социальных исследованиях. Он существует вообще в исследовании, а в социальных исследованиях очень четко выступает. Я говорил, что порядок сам является чудом, и это начало философского удивления. Чудом является пребывание, дление порядка. Причем оно осуществляется на довольно больших временных и пространственных расстояниях. Каким образом? Каким образом происходит согласование в однородных точках пространства и времени, такое согласование, которое вовсе не гарантировано никаким само собой идущим, естественным ходом событий. Скорей, наоборот, естественным ходом событий гарантирован распад. Это простая вещь, которая, скажем, Джеймсом, американским психологом, наблюдалась в применении к простым психологическим процессам. Каким же образом мы узнаем или вспоминаем что-нибудь? Чтобы вспомнить, мало того чтобы появилось то содержание, которое вспоминается. Здесь еще нужен дополнительный акт: нужно знать или вспомнить, что это именно то содержание. Каким образом мы узнаем знакомых людей, каким образом актуализируется память? Я еще должен идентифицировать свой собственный акт узнавания, который дополнителен по отношению к узнанному содержанию, или, как говорил Пруст, когда я просыпаюсь, откуда я знаю, что я это именно я? Вот этот дополнительный момент, вот это чудо, что я проснулся самим собой, а не кем-нибудь другим. Для понимания или для интуиции такого рода странных вещей в мире и существовала в истории философии проблема предустановленной гармонии. Кант предполагал, что только какая-то заданность, далекая и глубокая память природы через не связанные одно с другим пространства и времена в нужный момент актуализирует именно тот дополнительный момент, который должен быть актуализирован. А почему именно он? Для этого есть предустановленная гармония. Гегель (я уже говорил о важности этого для социально-исторических исследований) из этой мысли построил всю свою теорию абсолютного духа. Он как раз эту проблему прежде всего и решал, то есть проблему длительности и пребывания одного и сохранения и актуализации его в том виде, как есть, через такие пространства и времена, где нет натуральной детерминации, или натуральных гарантий для того, чтобы вспомнилось, возобновилось нечто в том виде, как есть, то есть нет таких натуральных гарантий и оснований детерминации, которые могли бы еще наблюдаться отдельно от самой актуализации, потому что наблюдается как раз содержание, которое я вспомнил. Но откуда я знаю, что именно это есть это содержание? Откуда я знаю? Этот момент трудно уловить, и он чудовищно важен для всех проблем, решение которых предполагает употребление термина «время», «история», для таких проблем, решение которых предполагает допущение больших разделенностей в пространстве и времени. Даже в памяти это не так. Кстати, Бергсон аналогичные вещи выявлял в проблемах памяти, но эта проблема имеет вовсе не только психологическое значение, а она уже Лейбницем строилась в целую громадную метафизическую концепцию предустановленной гармонии. Мы должны допустить (и это интересный и непроделанный путь исследования), что источниками лучей когеренции на дальних расстояниях и временах являются предметы или организмы, которые я называл то телами отсчета, то артефактами, приписывая им некое свойство жизни (мне кажется, если перебирать все эти гипотезы, а их, конечно, не одна, носителями когерирующих лучей, импульсов, линий когеренции могут быть только такие органы, или моллюски, отсчета). Эти структуры способны дальше внутри себя генерировать структурные состояния (структурные состояния, генерируемые структурами). И очевидно, наш взгляд должен сместиться к этим толчкам когеренции, способностям когеренции, исходящим из физики нашей социальной исторической жизни, из тех напряжений и полей, которые образуются в том некотором измерении, или многомерии, о котором я говорил, которые закрыты для нас экраном нашего эмпирического сознания, закрыты для нас нашим предметным и объективирующим взглядом. Возможностью заглянуть в них, как заглядывают в щелочку или замочную скважину, подглядеть, является производимый нами самими некоторый Феноменологический сдвиг внимания.