Борис Шулицкий - Мадэализм — концепция мировоззрения III тысячелетия (заметки по поводу модернизации физической теории)

Открытие диалектического метода, составившее целую эпоху в философском мышлении, конечно, не было случайностью. «Гегель неоднократно подчеркивал, что в истории философской мысли существует известная преемственность, обогащение последующих философских учений духовной культурой прошлого. Мы находим у него ссылки на древних философов — Гераклита Эфесского, Платона, Сократа — как на „изобретателей“ объективной и субъективной диалектики. „…Нет ни одного положения Гераклита, — писал Гегель, — которого я не принял в свою „Логику““ (21,246). Но наиболее крупным „изобретателем“ диалектики он считал Платона. Гегель особо подчеркивал, что уже Платон в своем „Пармениде“ выводил „многое из одного“ и что это „многое“ в сущности „определяет себя как одно“. Отмечая заслуги древних философов, Гегель справедливо говорил, что каждое философское учение, будучи последним по времени, есть результат всех предшествующих философских учений. Это положение он относил и к своей собственной философской системе. В самом деле, ко времени Гегеля философия нового времени в лице Декарта, Спинозы и в особенности Дидро и Руссо, уже дала замечательные, „высокие образцы“ диалектики. Достаточно сослаться на учение Руссо о равенстве, которое, как отмечал Энгельс, уже в первом изложении выявило свое „диалектическое происхождение“. И все же образцы диалектики у выдающихся предшественников Гегеля были даны стихийно, а в некоторых случаях и вне предела философии в собственном смысле слова. Настойчивые же теоретические поиски диалектического объяснения явлений духовного и материального мира принадлежат главным образом виднейшим представителям классической немецкой философии — Канту, Фихте, Шеллингу. Однако в поисках диалектического обоснования таких проблем философии, как проблема тождества субъективного и объективного, активности и пассивности человеческого сознания, они в лучшем случае использовали лишь отдельные элементы диалектики. Наиболее значительными были успехи Канта. Решая вопрос о происхождении природы, Кант выдвинул космогоническую гипотезу, рассматривающую происхождение солнечной системы как исторический процесс, как результат борьбы сил притяжения и отталкивания, в ходе которого из рассеянных в „бездне вечности“ частиц сперва возникали местные уплотнения, отдельные вращающиеся вокруг некоторых осей комки материи, а затем планеты. Он вплотную подходил к диалектике абстрактно-теоретического мышления в таких работах, как „Опыты введения в философию отрицательных величин“, и в особенности в „Критике чистого разума“, где Кантом были сформулированы четыре антиномии чистого разума. 1. Мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве. Мир не имеет начала во времени и границ в пространстве. 2. Всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей. Ни одна сложная вещь в мире не состоит из простых частей; в мире нет ничего простого. 3. Для объяснения явлений необходимо допустить свободную причинность. Не существует никакой свободы, но все совершается в мире только согласно законам природы. 4. К миру принадлежит как его причина безусловно необходимое существо. Нет никакого абсолютно необходимого существа ни в мире, ни вне мира как его причины. Гегель увидел в этих формулировках нечто рациональное, положительное; увидел диалектическое противоречие, то есть то, что составило в его учении важнейшую категорию или всеобщий принцип развитая абстрактного, логического мышления. Между тем сам Кант, обнаруживший противоречие в человеческом разуме, не понял, что антиномии в сущности говорят не о беспомощности человеческого разума, а о противоречивом характере самой действительности. Гегель подчеркивал теоретическое достоинство кантовских антиномий в „Науке логики“ и в особенности в „Энциклопедии философских наук“. Здесь он признал сам факт обнаружения антиномий как важный успех философского познания и вместе с тем упрекал Канта за достигнутый им „отрицательный результат“, то есть за признание „непознаваемости вещей в себе“. „Истинное же и положительное значение антиномий, — писал Гегель, — заключается вообще в том, что все действительное содержит внутри себя противоположные определения и что, следовательно, познание и, точнее, постижение предмета в понятиях означает именно лишь осознание его как конкретного единства противоположных определений“ (22,97). Кроме того, он писал о Канте как о философе, который снова напомнил о диалектике и отвел ей подобающее место. Это подчеркивание заслуг предшествующих философских учений отнюдь не помешало Гегелю с небывалым успехом расширить рамки прошлых философских достижений и представить весь исторический и духовный мир в виде бесконечного процесса движения и развития. Все, что нас окружает, заявлял он, может быть рассматриваемо как образец диалектической логики. Эта универсальность, всеобщность диалектического процесса развития составляет характерную черту философского учения Гегеля» (53,65).

Приступая к творческой разработке диалектической теории развития, Гегель подверг критике широко распространенные в его эпоху метафизические представления о сути и значении метода в философии и науке. «Он утверждал, что философия, но сути дела, все еще не нашла своего истинного метода и что только он, Гегель, в „Феноменологии духа“ дал образчик истинного метода философской науки, применив его к конкретному предмету — к сознанию. Философия „смотрела с завистью на систематическое сооружение математики, — писал Гегель, — и пробовала заимствовать у нее ее метод или обходилась методом тех наук, которые представляют собою лишь смесь данного материала, опытных положений и мыслей, или, наконец, выходила из затруднения тем, что грубо отбрасывала всякий метод. Но раскрытие того, что единственно только и может служить истинным методом философской науки, составляет предмет самой Логики, ибо метод есть сознание о форме внутреннего самодвижения ее содержания“ (20,32). Так метко критиковал Гегель метафизические представления о методе, о его роли и значении. Но Гегель не только критиковал ложные, антинаучные представления о методе, он убедительно доказал, что метод не есть „нечто отличное от своего предмета и содержания“ и что его нельзя привнести извне или заимствовать у той или иной науки. Истинный философский метод, утверждал он, можно вывести или извлечь лишь из самого предмета или содержания философии, в данном случае из логики, так как логика и метод по своему происхождению и по своему внутреннему содержанию тождественны. Исходя из принципа абсолютного тождества мышления и бытия, мысли и действительности и противопоставляя этот принцип кантовскому метафизическому разрыву логики и природы, Гегель пришел к гениальной мысли о единстве логики, диалектики и теории познания , что явилось серьезным вкладом в философскую теорию» (53,66).